что трахаешься с другими парнями? Или ты предпочитаешь снова кричать на призраков в своем доме?

Я поднимаю голову и смотрю в глубину его капюшона. Его телефон лежит у него в руке, ожидая моего ответа. Освещение телефона установлено на низком уровне, тусклое свечение отбрасывает достаточно света, чтобы показать мне его злобно острую линию челюсти и часть ухмыляющихся губ.

Я поднимаю руку и подбрасываю ему птичку.

Я: Пошел ты, придурок.

В ответ его большой палец начинает двигаться, а улыбка становится шире.

Неизвестный: Я так и планирую.

Я рычу от его наглости. Черта с два он меня трахнет.

Я: Если ты подойдешь ко мне, я тебя зарежу. Я вызову полицию, если ты сейчас же не уйдешь.

Неизвестный: Так сделай это, мышонок.

Я не могу понять, говорит ли он мне зарезать его или позвонить. Я с удовольствием сделаю и то, и другое. Мне не нравится его намек на то, что я — мышка, а он — кот. Это значит, что он охотится на меня. А я меньше всего хочу, чтобы на меня охотились.

Черт. Я колеблюсь. Мне нужно позвонить в полицию. Я должна. Но я не могу убедить свои пальцы пошевелиться. Он бросает мне вызов, и я ненавижу то, что боюсь узнать, что он сделает, если я это сделаю. Ненавижу, что хочу этого.

Сердце колотится, я набираю цифры. Он внимательно наблюдает за мной, пока я нажимаю кнопку вызова и подношу телефон к уху.

— 911, что у вас случилось?

Я глубоко вдыхаю.

— Меня преследует мужчина. Он вломился в мой дом неделю назад. А сейчас он стоит снаружи и наблюдает за мной.

— Он стоит снаружи прямо сейчас? — спрашивает оператор. Я слышу, как на заднем плане набирается текст, сопровождаемый чавканьем ее жвачки.

— Да, — шепчу я.

— Мэм, он что-нибудь делает? Есть ли у него при себе какое-нибудь оружие? — спрашивает она.

— Нет, насколько я знаю. Вы можете послать кого-нибудь?

Опять печатает.

— Какой у вас адрес, мэм?

Я называю ей адрес. Она задает еще несколько бессмысленных вопросов и сообщает, что патрульная машина в пяти минутах езды. Она просит меня оставаться на телефоне, но я не отвечаю.

Я отключаю телефон. Моя маленькая тень не собирается оставаться здесь достаточно долго, чтобы полиция появилась и поймала его. Он исчезнет в лесу, из которого вышел, и его никогда не найдут. Я знаю это.

Я не вижу его глаз, но все равно встречаю его взгляд. Улыбнувшись напоследок, он быстро набирает сообщение. Мой телефон пикает, но я не сразу смотрю на него.

Я слишком напугана.

И без всякого беспокойства в этом гребаном мире он медленно поворачивается и уходит. Тьма тянется к нему и хватает его, поглощая в свои глубины, пока он не исчезает совсем.

Когда появляется машина, я уже хочу, чтобы он ушел. По причинам, которые я не могу объяснить, жалею, что вызвала полицию. Я просто… хочу, чтобы он ушел.

Полицейский — полноватый мужчина с короткими светлыми волосами и грубым лицом. Он выглядит так, будто хочет быть где угодно, только не здесь.

Я чувствую себя точно так же.

— Что здесь происходит, мэм? — спрашивает он, пыхтя и отдуваясь, поднимаясь на крыльцо.

— За моим окном был мужчина, — коротко отвечаю я.

— О-хорошо, — говорит он, протягивая «О». — Такое уже случалось?

Я говорю ему, что подала несколько заявлений в полицию, которые не нашли подтверждения, но этот человек приходил и вламывался в мой дом в течение последних нескольких месяцев. Рассказав о предыдущих случаях, он достает блокнот и начинает писать заявление.

— Вы сказали, что вас зовут Аделайн Рейли, верно?

— Да.

Он делает паузу и смотрит на меня, как будто видит другого человека.

— Это не у вас с крыльца пропал Арчибальд Талаверр? — спрашивает он, оглядывая меня с ног до головы и на секунду задерживаясь на моей груди, как будто мои сиськи должны дать ему ответ.

— Да, — вырывается у меня, нарастает нетерпение.

Он хмыкает в ответ и возвращается к написанию отчета.

— Думаешь, это был один и тот же парень?

— Было бы очень хреново, если бы это был не он, — бормочу я. Когда коп просто смотрит на меня боковым зрением, я вздыхаю. — Да, думаю.

После этого он перестает писать и задает мне еще несколько обычных вопросов. Есть ли у вас описание, знаете ли вы, кем он может быть, и так далее. Я сообщаю ему всю имеющуюся у меня информацию, кроме самой важной.

Я не говорю ему о текстовых сообщениях. Не знаю почему, но они кажутся… личными. Это чертовски глупо. Бессмысленно, но я не могу заставить себя ничего сказать. Полицейский уходит, не получив абсолютно никакой полезной информации. Но он все равно уходит с полицейским отчетом, и это главное.

Только после того, как я принимаю горячий душ и ложусь в постель, я читаю его сообщение.

Неизвестный: Чем больше ты меня не слушаешься, тем суровее твое наказание.

— Я найду этого маленького мудака, — гневно заявляет Дайя, практически хлопая по клавишам своего ноутбука, пока набирает, бог знает что. Я только что закончила рассказывать ей подробности прошлой ночи.

Я делаю глоток своего напитка. Этого недостаточно, поэтому я делаю еще один. И в итоге выпиваю весь.

Мы обе занимаемся своими делами, но она не хотела оставлять меня одну в доме теперь, когда моя тень начала больше взаимодействовать.

— Член и мудак — это одно и то же, — говорю я. Она поднимает глаза, и на ее лице отражаются мои мысли, возникшие вчера вечером. Что с тобой не так?

Я пожимаю плечом.

— Я просто говорю. Ты только что назвала его маленьким хреном.

Она закатывает глаза, игнорирует меня и снова начинает печатать на своем ноутбуке. Наверное, что-то взламывает. Хотя я не могу представить, что она может взламывать. Лучше бы это был не мой телефон. У меня там есть обнаженные фотографии.

Мое лицо бледнеет. О, Боже, что если он взломает его и найдет их? Я в спешке беру телефон, удаляю все до единой пикантной фотографии, а затем удаляю их второй раз из папки «Корзина».

Часть моей тревоги ослабевает, но не вся. Он мог уже взломать его, насколько я знаю.

Теперь я буду думать об этом всю оставшуюся жизнь.

Заметив мой внутренний кризис, Дайя обращает на меня внимание, ее брови озабоченно прищурены.

— Ты в порядке, девочка?

Я прочистила горло.

— Насколько вероятно, что он может взломать мой телефон и найти мои фотографии? — У нее дергается губа, и я в двух