– Что бы это ни было, тебе лучше объясниться, прежде чем об этом пронюхает пресса. Я знал, что тебя нельзя подпускать к этой кампании. Будь моя воля, тебя бы здесь вообще не было.

С этими словами он удалился и прошествовал через атриум к лифту в задней части зала. Ханна закрыла лицо руками.

Эмили тронула ее за плечо.

– Ханна, дело серьезное. Если мы ничего не предпримем, «Э» погубит избирательную кампанию твоего отца! Не говоря уже о наших жизнях! Мы отправимся за решетку!

– Мы не можем утверждать, что это письмо от «Э», – пробормотала Ханна.

– От кого же еще?

Ханна смотрела, как Джереми заходит в лифт. Световой индикатор показал, что кабина остановилась на третьем этаже, где находился избирательный штаб мистера Марина. У Ханны перед глазами промелькнул серый мешочек с наличными в борсетке Джереми. Она заглянула в свой телефон. Майк так и не ответил. Внезапно в ней окрепла решимость. Скорее всего, ей не удастся обуздать «Э», но, возможно, она выпутается из истории с Патриком.

Она пригладила волосы и посмотрела на Эмили.

– Тебе пора домой. Я разберусь с этим.

Эмили сморщила нос.

– Как?

– Просто уходи, хорошо? – Ханна подтолкнула Эмили к стоянке. – Я позвоню тебе позже. Возвращайся домой, ладно?

– Но…

Ханна вернулась в атриум – она больше не хотела выслушивать возражения Эмили. Опустив голову, она незаметно прошмыгнула в дальний угол зала. Гости выстроились у «шведского стола», нагружая тарелки страусиными бургерами и салатами «капрезе». Кейт флиртовала с Джозефом, одним из молодых помощников мистера Марина. Изабель и отец Ханны шушукались о чем-то с крупным спонсором, который обещал поддержку на выборах. Никто не заметил, как Ханна проскользнула через тяжелую дверь к лестничной клетке.

Она преодолела три пролета, звонко отстукивая каблуками по бетонным ступенькам. Поднявшись на третий этаж, она открыла дверь холла и заметила лысеющую голову Джереми прямо возле кабинета отца. Он горячо спорил с кем-то по телефону. Давай же, давай, мысленно подгоняла его Ханна. Наконец Джереми отключил мобильник, вышел через двойные двери и нажал кнопку ВНИЗ, вызывая лифт.

Ханна прижалась к стене и затаила дыхание, молясь о том, чтобы он ее не увидел. В ожидании лифта, Джереми пошарил по карманам брюк, вытаскивая какие-то квитанции и другие бумажки. Что-то выпало у него из кармана и шлепнулось на ковер, но он не заметил.

Дзинь. Двери лифта распахнулись, и Джереми зашел в кабину. Как только двери закрылись, Ханна шагнула вперед, глядя на блестящий предмет, который он обронил. Это был серебряный зажим для денег с инициалами JPO. Все складывалось даже лучше, чем она себе представляла. Она подхватила зажим рукавом, натянутым на пальцы, и зашла в помещение избирательного штаба.

В комнате стоял удушливый запах одеколона Джереми. На стенах рядами висели красные, белые и голубые плакаты с надписью: ТОМ МАРИН, СЕНАТОР ОТ ПЕНСИЛЬВАНИИ. Кто-то оставил на рабочем столе недоеденный итальянский сэндвич, на одном из черных кожаных диванов в углу валялась лицом вниз газета Philadelphia Sentinel.

Ханна на цыпочках прокралась в кабинет отца. На столе еще горела банкирская лампа с зеленым плафоном. Рядом с телефоном, стояла фотография в рамке от Tiffany со свадьбы мистера Марина и Изабель. Кейт позировала на переднем плане, а Ханна держалась чуть в стороне, как бедная родственница. Она даже не смотрела в объектив.

Лихорадочно оглядывая комнату, она заметила маленький серый сейф в углу возле окна. Она помнила, что видела его в день показа ролика; должно быть, именно там Джереми хранил наличность для нужд кампании. Она бросилась к сейфу и присела на корточки. Сейф был из тех, что обычно стоят в гостиничных номерах, и запирался на четырехзначный код. Оглядевшись вокруг, она схватила салфетку из коробки на столе отца, чтобы не оставлять отпечатков на клавиатуре. Сначала она попробовала вбить 0-4-1-1 – 4 ноября, дату выборов в следующем году, – но две красные лампочки сердито заморгали ей в лицо. А если 1-2-3-4? Опять злющие красные огоньки. 1-7-7-6 – как насчет патриотизма и верности отцам-основателям? Ничего.

Скрип. Ханна вскочила на ноги, безумным взглядом впиваясь в дверь. Неужели Джереми вернулся за зажимом? Впрочем, сквозь матовое стекло не проступало никаких теней. Еще один скрип раздался с противоположной стороны. Она обернулась и уставилась на свое отражение в темном окне. На бледном лице выделялись блюдца широко раскрытых глаз.

– Ал-ло? – позвала она. – К-кто здесь?

За окном кружились снежинки, тихо опускаясь на землю. На другой стороне улицы стояла машина с работающим на холостом ходу двигателем и включенными фарами. За рулем кто-то сидел, но тень скрывала лицо. Ханна сошла с ума, или водитель действительно задрал голову, уставившись прямо на нее?

Глубоко вздохнув, она присела и снова взялась за сейф. Комбинация наверняка должна быть знакомой. На глаза снова попалась свадебная фотография на отцовском столе. Дрожащими руками Ханна набрала день рождения Изабель. Красные огни. С трудом сглотнув, она ввела день своего рождения, 23 декабря. Опять неудача. Она с ненавистью посмотрела на улыбающееся лицо Кейт и нажала кнопки 0-6-1-9 – 19 июня, день рождения Кейт.

Щелчок.

Загорелся зеленый огонек. Замок зажужжал, и дверца распахнулась. На мгновение Ханну захлестнула боль обиды – конечно, он выбрал день рождения Кейт, – но она тотчас забыла об этом, когда увидела пачки банкнот, сложенные высокими аккуратными стопками. Она вытащила пачку и пересчитала деньги. Если добавить еще три, получится ровно десять тысяч. В сейфе оставалась куча денег; Ханна решила, что отец и не заметит недостачи.

Она запихнула деньги в сумку и закрыла дверь сейфа. После чего, в качестве заключительного аккорда, бросила рядом зажим Джереми.

Когда она встала, у нее кружилась голова. Деньги оттягивали сумку, как будто весили тонну. Она снова выглянула в окно. Автомобиль никуда не делся, и водитель все так же неподвижно сидел на переднем сиденье. Видел ли он ее? И не «Э» ли это?

В следующее мгновение мотор взревел. А потом, бесшумно, машина отъехала от обочины, оставляя четкие отпечатки шин на девственно-чистом снегу.

24. Тайная мечта любого парня

Официантка поставила перед Арией кружку горячего шоколада и зацокала языком.

– Вау. Да ты совсем окоченела.

– Что, так заметно? – ехидно пробормотала Ария, обхватывая теплую кружку ладонями и мысленно прогоняя официантку. Холод загнал Арию к самому камину – да она бы и залезла в огонь, будь у нее такая возможность. За окном бушевала метель, но тысячи лыжников носились по склонам, освещенным мощными прожекторами,