того же возраста. В несколько месяцев появились во всех городах сотни и тысячи таких брачных пар, у которых супружеские отношения ограничивались игрою в орехи или кости. Эта безумная брачная суматоха, или «бегола», как она потом называлась в народе, улеглась только после опубликования нового «Положения о евреях» 13 апреля 1835 года, в котором действительно оказался пункт, запрещавший мужчинам вступление в брак раньше 18 лет, но не содержавший никаких льгот для ранее женившихся. Таким образом, «бегола» пове­ла только к увеличению числа семейств, обездоленных взятием от­цов в солдаты. Годы службы протекали для взрослых еврейских сол­дат в крайне тяжелой обстановке: они переносили побои и насмешки вследствие неумения объясняться по-русски, нежелания есть «треф­ное», вообще — неприспособленности к чужой среде и военному строю. А когда процесс приспособления уже совершался, еврею-сол­дату не давали движения по службе дальше унтер-офицерского чина; для выпуска в офицеры требовалось крещение. Окончившие воен­ную службу евреи не имели даже права доживать свой век в тех мес­тах вне черты еврейской оседлости, где протекали их служебные годы, и только в позднейшее время это право было предоставлено «нико­лаевским солдатам» и их потомству.

Вся тяжесть рекрутчины падала на беднейшие классы еврейско­го населения — мелких мещан, ремесленников и бедных торговцев, не имевших возможности записываться в купеческие гильдии. Быва­ли случаи, когда бедняки собирали подаянием сумму, нужную для оплаты гильдейского свидетельства, с целью спастись от солдатчи­ны. Более или менее состоятельные освобождались от воинской по­винности либо в силу своего купеческого ценза, либо благодаря сво­им связям с влиятельными членами кагала, вербовавшими рекрутов.

§ 23. Разгар репрессивной политики; Положение 1835 года

Во всех странах Западной Европы введение личной воинской повинности для евреев либо сопутствовало их эмансипации, либо сопровождалось некоторым смягчением исключительных законов, служило как бы задатком на равноправие. Иное видим в России. Жестокая рекрутчина сопровождалась небывалым усилением реп­рессивного законодательства, чудовищным ростом бесправия. Еврея били двумя кнутами — военным и гражданским. В тот са­мый роковой год, когда была опубликована «рекрутская консти­туция», спустя три месяца после подписания ее, когда в синагогах еще не затих плач постившихся, моливших Бога о «спасении от бедствия», были подписаны два указа (2 дек. 1827 г.): о выселении евреев из деревень Гродненской губернии в города и местечки и о высылке еврейских жителей из города Киева. Первый указ был продолжением сельской ликвидации, начатой в 1823 г. в Бело­руссии (выше, § 21). Возбудившему этот вопрос великому князю Константину было повелено «произвести переселение сперва в одной Гродненской губернии», отлагая производство той же операции в прочих литовских губерниях до другого времени. Вместе с тем предусмотрительно предписывалось, чтобы к выселению приступить «не прежде, как по окончании нынешнего рекрутского набора». Очевидно, боялись волнений и осложнений. Решили раньше взять детей в солдаты, а потом уже изгнать родителей, забрать птенцов и разрушить гнездо... Киевское изгнание явилось началом новой системы — сужения городской полосы, отведенной евреям в «черте оседлости». С 1794 года евреи селились в Киеве беспрепятственно, образовали там на законном основании значительную общину, широко развили торговлю и промышленность — и вдруг правительство нашло, что «пребывание их вредно для промышленности города сего и для самой казны и сверх того противно правам и привилегиям, в разные времена городу Киеву жалованным». Грозный декрет из Петербурга не только запретил евреям дальнейшее поселение в Киеве, но и предписал, чтобы давно осевшие там покинули город в течение одного года, а имеющие недвижимость — в течение двух лет. Впредь допускались лишь временные — не долее шести месяцев — приезды в Киев купцов первых двух гильдий, «на контракты и ярмарки» или по казенным подрядам и поставкам. В 1830 году последовал указ о выселении евреев из сел и деревень Киевской губернии. В те же годы гнали вновь поселившихся евреев из Прибалтийского края: из Курляндии и Лифляндии. На юге царь «признал неудобным и вредным пребывание не служащих в армии евреев в городах Севастополе и Николаеве», как военно-морских пунктах, и повелел выселить оттуда всех еврейских жителей... Так швыряли людей из деревень в города, из одних городов в другие, из губернии в губернию, как будто речь шла о переброске партий скота с места на место.

Когда эта «мобилизация» достигла своей высшей точки, вспыхнуло польское восстание (ноябрь 1830), отразившееся во всем Западном крае. Опасаясь соединения гонимых евреев с поляками, правительство пошло на временные уступки. В феврале 1831 г. было отсрочено на три года окончательное выселение евреев из Киева, вследствие представления местного губернатора о том, что следует «принять в уважение настоящие политические обстоятельства». Но еще до истечения срока, в 1833 г., киевский губернатор сделал пред­ставление в Петербурге о желательности оставить евреев в Киеве, хотя бы в отдельном квартале, «признавая это полезным и в том отношении, что они при умеренности и простоте их жизни имеют возможность продавать товары гораздо дешевле, так что с высылкой их многие товары и изделия вздорожают». Николай I отверг это предложение и согласился только отсрочить выселение до февраля 1835 года, так как к тому времени подготовлялся общий устав — новое «Положение о евреях». Такие же короткие отсрочки давались обреченным на изгнание из деревень Киевской губернии и других мест.

Со времени издания военного устава в тайниках петербургских канцелярий усердно работали над новым «гражданским» уставом о евреях, который заменил бы устаревшее Положение 1804 года. Работа прошла через ряд инстанций. Проект составлялся в Еврейском комитете, учрежденном в 1823 г. с задачей «уменьшения евреев в государстве» и состоявшем из министров и директоров департаментов (§21). Сначала директора выработали проект устава из 1230 статей — огромный кодекс бесправия, основанный на диком принципе: евреям все запрещено, кроме того, что оговорено особым законом. Этот проект своими размерами устрашил само правительство, и министры внесли его в Государственный совет в сокращенном виде. Однако и сокращенный проект оказался слишком суровым. В нем предлагалось выселить повсюду евреев из деревень в города и местечки в трехгодичный срок. Департамент законов Государственного совета нашел эту меру рискованною и указал на то, что опыт выселения из Белоруссии не оправдал надежд, «разорив евреев и не улучшив состояния поселян». Общее собрание Государственного совета согласилось с заключением департамента, чтобы «предполагаемое выселение евреев (из деревень), как в исполнении весьма затруднительное, а в пользе недоказанное, из устава исключить, и даже там, где оное доселе назначено, но еще не исполнено, остановить». На докладе совета царь написал резолюцию: «Там, где мера сия (выселение) начата, неудобно отменять,