слова Шванн зазвучали в ее голове, но Наёмница не слушала их. Ее нервные жадные пальцы сами потянулись к листу. В нем была тайна Вогта, и Наёмница хотела узнать ее. Наёмница прикоснулась к листку: он был столь хрупок, что сразу рассыпался под ее пальцами. Все-таки он хранился здесь уже девятнадцать лет.

Глава 6. В ловушке

«Все, ослепла!» — в панике подумала Наёмница, приземлившись на все четыре и тараща глаза в непроницаемую тьму. В следующий момент на нее обрушился дождь, едва не вбивая в скользкую землю. Глаза адаптировались к темноте, и сквозь жесткие дождевые струи вдалеке вспыхнули блеклые оранжевые пятна. «Я вижу!» — успела обрадоваться Наёмница, и первое же, что ей удалось рассмотреть: это массивное лошадиное копыто, опускающееся на ее лицо.

Избегая удара, она моментально откатилась в сторону и дальше уже полетела кувырком под уклон, скользя по липкой грязи — одна рука судорожно притискивает к груди украденный кристалл, другая пытается зацепиться за редкую мокрую травку, что лишь замедляет падение. С открытым ртом она рухнула в тепловатую воду. В голове был полнейший сумбур. Она даже не сразу сообразила оттолкнуться от пересыпанного острыми камнями дна и вынырнуть. Чуть проплыв вперед, она смогла встать и тогда уже наклонила голову, исторгнув из глотки поток воды, откашлялась и проныла: «Ууу!»

На крутом, высоко вздымающемся берегу носились смутные всадники, издавая душераздирающие вопли. «Бред какой-то», — растерянно подумала Наёмница и погребла вперед по реке. Не стоит плескаться здесь долго. Если ее заметят, в нее вполне могут запустить стрелой. На противоположном берегу, казалось, все было тихо, и она решила направиться туда. Ее накрыло тенью. Она запрокинула голову и увидела над собой широкое тело моста. Хоть какое-то укрытие. Доплыв до другой стороны, она вцепилась в скользкую сваю и прищурилась, пытаясь высмотреть в темноте место, где сможет выбраться на сушу. Кажется, вон там, прямо у опор моста, нечто вроде пологой насыпи.

К ней она и направилась. Грести одной рукой было весьма проблематично, тем более что зеленый плащ вздулся пузырем, мешая движениям. Вот так и потонешь, хотя тут плыть-то… Было бы, конечно, куда разумнее сбросить плащ, но Наёмница так к нему прикипела, что была готова потонуть, но не расстаться. Мокрые волосы навязчиво липли к лицу. Все еще пытаясь убрать их с глаз, она шагнула на насыпь, и тут же сильный удар в грудь сбил ее с ног. Наёмница клацнула от злости зубами и рухнула в воду, подняв сноп темных брызг.

— Какого (…), (…)?! — заорала она из воды.

— Пошла на (…), пошла отсюда, (…)! — ответил ей истеричный женский голос.

Всего лишь женщина. Если это действительно просто женщина, а не очередная паскудная ведьма, как Шванн, то Наёмница справится с ней без труда.

— Вот еще, сука, — миролюбиво ответила Наёмница, выходя на берег и замахиваясь. — Сейчас сама отсюда пойдешь.

Ее оппонентка предпочла промолчать. Наёмница умиротворенно уселась на землю, положила кристалл на колени и принялась выжимать волосы и плащ. Возле злобно съежилось темное взъерошенное создание.

— Что вообще происходит? — спросила Наёмница. Она основательно нахлебалась воды из реки, в желудке так и булькало.

— Заткнись, услышат, — прошипело съежившееся создание, яростно сверкая в темноте белками глаз. — ААА! Свет убери!

«Какой свет?» — не поняла Наёмница и только тут осознала, что кристалл светится. Она поспешила спрятать его за пазуху и еще для надежности прикрыла плащом.

По мосту над ними загрохотали копыта.

Тонко запищал ребенок. Создание испуганно задергалось, путаясь в мокрых тряпках, и снова зашипело, на этот раз обращаясь не к Наёмнице:

— Заткнись, заткнись, заткнись!

«Еще и младенец», — вздохнула Наёмница. Любая сложная ситуация становится абсолютно невыносимой, стоит добавить в нее младенца. Одно утешение — если она слышит родную речь, значит, она все еще в Нарвуле. Наёмница не имела ни малейшего предположения, почему ее вдруг зашвырнуло сюда. Одно она знала точно — так просто ей отсюда не вырваться.

***

Периодами впадая в чуткую дрему, лишь на рассвете они решились покинуть свое убежище под мостом. После столь безумной ночи дикая орава едва ли наскребет силы на скорое возвращение.

Они выбрались на берег, не помогая друг другу. В процессе создание едва не выронило младенца, но тот молчал как покойник. Наёмница даже заподозрила, что и впрямь, но уже на берегу младенец заорал во всю глотку. Гвоздями вонзаясь в уши, его вопли доставали до самых мозгов.

Наёмница поморщилась.

— Заставь его утихнуть!

Создание раздраженно тряхнуло младенца и, когда тот заглох, сняло капюшон и оказалось совсем молодой еще девицей с растрепанными каштановыми волосами. «Хороша», — ухмыльнулась Наёмница, рассматривая остренькую ассиметричную физиономию. Нечасто ей приходилось видеть женщин менее привлекательных, чем она сама, и это немного улучшило ее настроение. Почувствовав на себе взгляд, девица отступила на шаг, вскинула голову и оскалилась, открывая мелкие неровные зубы.

— Стой где стоишь и не подходи ко мне, крыса, — сказала она, прикрыв ладонью лицо младенца.

— Не приближусь ни на шаг, шлюха. Пусть твои блохи остаются на тебе.

Завершив положенный обмен любезностями и соблюдая благопристойную дистанцию, новые знакомые перешли по мосту на другой берег — полюбоваться на изгаженные окрестности. Девица чуть кренилась под весом мешка, привязанного к ее талии — вероятно, в нем были все ее пожитки.

Деревня состояла из порядка пятнадцати домов и, вероятно, до поджога выглядела вполне прилично. Дождь помешал уничтожить дома полностью, стены почернели, но выстояли, лишь крыши кое-где обрушились. Стоял сильный запах жженой древесины. Трупы деревенских были немногочисленны, но и живые селяне отсутствовали — то ли они разбежались, то ли их угнали нападающие. Повсюду валялись выволоченные, яростно растоптанные вещи и осколки кухонной утвари. Среди прочего она заметила разорванное в клочья одеяло и перевернутый стол, тычущий в небо единственной уцелевшей ногой. Также было много отломанных, разбросанных по земле веток, и, рассматривая обожженные стволы деревьев, Наёмница вдруг процедила с ненавистью:

— Славно порезвились.

Девица, почему-то удивленная, оглянулась на нее, и тут же выражение ее лица поменялось:

— Вот он! Паршивец!

Наёмница проследила за ее взглядом. Из-под набросанных ветвей торчали чьи-то босые волосатые ноги.

— Вот же гад! — завопила девица, подскакивая к ногам. — Я заплатила ему пятьдесят ксантрий, чтобы он защищал нас, а он, мерзавец, позволил себя убить!

Младенец решил составить ей компанию и тоже заорал.

«Пятьдесят ксантрий», — хмыкнула Наёмница. Определенно не стоит того, чтобы умереть. Просил бы триста, не меньше.

Девица небрежно зашвырнула ребенка в мокрую траву и принялась ощупывать покойника, хотя шанса разыскать деньги