осознал, что участок этот, во-первых, выглядит, как плоская возвышенность, примерно на метр приподнятая над остальной местностью, а во-вторых – на этой возвышенности (да и поблизости от нее тоже) совершенно нет никакой живности, по крайней мере – крупной. Вдалеке, в полукилометре пасутся какие-то местные бизоны, жирафы длинношеие-полосатые бродят, но в сторонке все, в сторонке. Вряд ли это совпадение.

– Так, вон матка летит, – Заварзин указал в уголок экрана, где стала заметна медленно смещающаяся к центру точка. – А вон и ребятишки пылят.

Ребятишки, то есть некомплектная ватага «Енотов», действительно поднимали облачка пыли, но это были не частички почвы, а споры или пыльца растений – как только «Еноты» выскочили из травы на голое место, пылить они сразу же перестали.

Метрах в ста от возвышенности эффекторы вытянулись в шеренгу и пошли полукольцом, охватывая местность эдаким ковшиком. Матка зависла метрах в пятнадцати над поверхностью.

Какое-то время ничего не происходило, затем подоспела вторая матка и сразу за ней – шесть эффекторов ПР-ок. Они взяли к западу, чтобы подойти к границе базы с другого азимута. Но не успели.

В центре приподнятости возникло неясное марево, как в жару над нагретыми скалами или чем-нибудь железным. Поколебалось, будто живое, а потом обе матки по очереди исчезли в короткой вспышке. Сначала «Енот», потом ПР-ка. Не взорвались, а именно исчезли, словно превратились в излучение, в свет. Почти тотчас же по одному, но очень быстро, с крошечными промежутками «вспыхнули» все пять «Енотов»-эффекторов, начиная с правого. Эффекторы ПР-ки, не успевшие подойти близко, замешкались – потеряли матку. Секунд двадцать они бестолково топтались на месте, а потом тоже «вспыхнули», и тоже начиная с правого. Марево еще некоторое время колыхалось в центре приподнятого над тундростепью блина, словно ось гигантского, лежащего на боку колеса, а потом исчезло без следа.

– Не, ну елки-палки! – возмущенно произнес Заварзин, не сводя взгляда с экрана. – Если это не активная оборона – то я папа Римский.

– Сто процентов, – кивнул Терентьев авторитетно. – Это оборона. Заметил, зверушек на этом пятачке тоже нет?

– Думаешь, и их жжет?

– Думаю, да.

– А где тогда останки? Кости? – не очень уверенно спросил Заварзин.

– Так жжет же, – пожал плечами Терентьев. – На ноль множит. Без остатка.

– Тьфу ты, пропасть, – Заварзин коротко выругался. – И действительно. Я бы вообще сказал, что это аннигиляция, если бы не одно «но».

– Которое из?

– Матки и эффекторы у нас, конечно, миниатюрные, – протянул майор задумчиво. – Но аннигиляция вещества, равного по массе одной матке или одному эффектору, снесла бы к хренам весь наш полковой лагерь с такого-то расстояния. Тем более что матки сгорели на высоте. Сколько там было, метров пятнадцать-двадцать? Надземный взрыв, сам прикинь.

– Вообще-то лагерь под защитным колпаком, но в целом ты прав, шарахнуть должно было сильнее. Значит, либо это не аннигиляция, либо выделяемую энергию жрет база. Что, между прочим, совершенно не исключено.

– А чего, у чужих и такие технологии есть? – мрачно осведомился Заварзин.

– У чужих много чего есть, – расплывчато ответил Терентьев и спустя несколько секунд добавил: – Впрочем, нам с того ни холодно ни жарко. Какая разница, как именно погибли роботы? Главное – погибли.

Они просмотрели запись еще разок на нормальной скорости и пару раз с замедлением, но ничего нового для себя не вынесли. Гибель маток и эффекторов была мгновенной, даже на предельном замедлении картина не особенно менялась. Пых – и нет робота.

– Что-то мне подсказывает, – насупившись, предположил Заварзин, – что новых пэ-эрок нам ненадолго хватит…

– Ну если тупо отсылать их на погибель, то да, ненадолго, – Терентьев говорил спокойно, явно не особенно расстроившись гибелью автоматов. – А если с умом?

– У меня, например, идей пока нет, – Заварзин нахохлился и с неудовольствием зыркнул на экран, где картинка застыла на паузе.

– А у меня есть, – сообщил Терентьев. – Могу поделиться.

– Будь уж так добр, – проворчал майор.

– На корабле мы шастали над базой даже не знаю сколько раз, и никто нас не жег. Вот от этого и нужно плясать.

Виталия вдруг словно ужалило. До сих пор он тихонько сидел и внимал, а тут выпрямил спину и расправил плечи, разом сделавшись на добрую голову выше.

– Что? – вопросительно уставился на него мастер.

– А… в эти комплексах есть компоненты на основе артефактов? Или они чисто земные?

– Верно мыслишь, стажер! – с выражением произнес Терентьев и одобрительно на Виталия покосился. – В пэ-эрках точно нет, это я наверняка знаю. Ни в матке, ни в эффекторах, это старая разработка, еще лунная. А вот за «Енотов» не скажу, надо проверять. Только сдается мне, в них тоже нету. И еще одно соображение есть. На корабле мы все-таки держались сильно выше, чем летели матки. Это тоже может играть немалую роль. Поэтому ближайший автомат будем высаживать с воздуха, на парашютике. Есть у тебя автономы?

– Конечно есть, – кивнул Заварзин. – Но они ж тупые, куда им до комплексов.

– Да нам без разницы, все равно жечь, – поморщился Терентьев. – Первых – так точно. Готовь.

Заварзин тут же озадачил мичмана Стана и свободных бойцов, они полезли в корабль-такелаг, летающий склад всякой полезной в полях всячины.

– Джексон!

Референт вопросительно поднял голову; некоторое время назад он облюбовал терминал в уголке и там угнездился.

– Нам нужен будет корабль, пару заходов над целью сделать. Через полчасика. Закажи, будь добр. Двухсотки, в принципе, хватит. Но в идеале – «Печору», бортовой ноль-два семнадцать.

– Конкретно эта вполне может находиться в полку, – честно предупредил референт. – Сейчас узнаю.

Джексон в который уже раз плотно сел на связь.

– А ты, Виталя, кропай программу пока. Можешь сильно не стараться, все равно я думаю, что автономы тоже погорят.

– Что конкретно задавать?

– Десантирование, приземление, отстрел парашюта, спиральная разведка. Видео-аудиорежим отдельной фоновой задачей, прямо со старта.

– А сканирование?

– Не надо, потом допишем, когда и если удастся посадить хоть один автоном.

– Ну это быстро тогда… – Виталий тоже припал к терминалу и минут на двадцать выпал из жизни.

Когда он на всякий случай вывел готовую программу себе в планшет и обернулся, то увидел посреди аппаратной одного из бойцов Заварзина с какой-то округлой штуковиной в руках, похожей на каравай. Терентьев озадаченно таращился на эту штуковину.

– Это что? – спросил он, как Виталию показалось, опасливо.

– Робот-уборщик, – явно довольный собой, сообщил боец. – Полотер, пылеед. Система утилизации у него стопудово такая, как вам надо.

Терентьев молча считал планшетом опознавательный код, а потом вынул из Сети и принялся листать описание оного робота.

– Ты гляди, действительно, – Терентьев поджал губы и покачал головой. – Изделие джи-эйч полста пять