нагрузкам, не ведая о том, что через несколько часов мне придется спасать свою жизнь. Можно ли было запланировать лучшую тренировку перед ужасным испытанием?

Упражнения и плавание пробудили во мне аппетит, и я сытно позавтракал. Затем присутствовал на церковной службе в обеденном салоне, и помню, какое сильное впечатление произвела на меня «Молитва за тех, кто в море», а также слова гимна, который мы тогда пели, № 418 из «Сборника церковных гимнов». В следующий раз я услышал тот же гимн примерно две недели спустя в маленькой церкви в Смиттауне, на Лонг-Айленде, на поминальной службе в честь моего старого друга и члена клуба «Юнион» Джеймса Клинча Смита. Рядом со мною на скамье сидела его сестра. Я успел сообщить ей, что именно тот гимн мы пели утром в воскресенье на борту «Титаника». Мои слова произвели на нее сильное впечатление; думаю, именно поэтому она выбрала гимн № 418 для поминальной службы по брату. Все знали, что это любимый гимн Джима. Именно его он впервые самостоятельно исполнил в детстве, за что получил от отца в награду обещанный приз.

Какое замечательное совпадение, что на первой и последней корабельной службе на «Титанике» гимн, который мы пели, начинался с выразительных строк:

Господь, ты наш помощник в прошлом,

Грядущего надежда,

Приют от штормовых ветров

И наш извечный дом.

Один день на лайнере так походил на другой, что в наших рассказах бывает трудно различить все подробности событий последнего дня на борту «Титаника».

В тот день я дочитал и вернул в корабельную библиотеку роман «Старый доминион» Мэри Джонстон. Я мирно читал о приключениях и необычайных побегах; мне и в голову не приходило, что в следующие несколько часов я сам стану свидетелем и участником сцен, с которыми не сравнится ни одна книга, и что мое собственное спасение из водной могилы станет поразительной иллюстрацией изречения, согласно которому «правда удивительнее вымысла».

В тот день я часто виделся с Исидором Штраусом и его супругой. Более того, с самого начала и до конца нашего путешествия на «Титанике» мы каждый день по нескольку раз беседовали. Я стоял рядом с ними на палубе в тот день, когда мы выходили из Саутгемптона. Мы стали свидетелями зловещего происшествия с американским лайнером «Нью-Йорк», стоявшим у пирса: из-за мощной

волны, поднятой движением нашего гигантского лайнера, небольшой корабль сорвало с якоря. Столкновения удалось избежать лишь чудом. В то время Исидор Штраус рассказывал мне, как лишь несколько лет назад он пересекал Атлантику на том самом «Нью-Йорке», который тогда считался «последним словом в кораблестроении» и вышел в свой первый рейс. Затем он привлек наше (своей жены и мое) внимание к прогрессу, который произошел с тех пор, сравнив два корабля, которые какое-то время стояли бок о бок. Во время наших последующих ежедневных разговоров он часто вспоминал о многочисленных происшествиях в своей яркой биографии. Он вырос в Джорджии и был агентом по закупкам при правительстве конфедератов. Не раз он прорывал блокаду, путешествуя в Европу. Рассказывал он и о дружбе с президентом Кливлендом, и о том, как последний его уважал. Таковы были темы наших ежедневных бесед, которые особенно интересовали меня.

В то воскресенье, в последний день на «Титанике», Исидор Штраус дочитал мою книгу, которая ему очень понравилась. Книга называлась «Правда о Чикамоге». Именно для того, чтобы насладиться долгожданным отдыхом после семи лет работы над книгой и чтобы вытеснить ее из головы, я и предпринял путешествие через океан и обратно. Надо заметить: последующие события действительно вытеснили у меня из головы все, что происходило прежде.

Вспоминаю, что в полдень того дня супруги Штраус были особенно рады; они с нетерпением ждали радиограмм от своего сына, который вместе с женой плыл в Европу на встречном корабле «Америка». Около шести вечера они, очень довольные, сообщили, что получили от сына и невестки ответную радиограмму. Может быть, прощание с близкими утешило их через несколько часов, когда наступил конец.

В тот вечер после ужина мы с моими соседями по столу, Джеймсом Клинчем Смитом и Эдвардом А. Кентом, следуя заведенной привычке, вместе со многими другими перешли в кафе «Пальмовый дворик», чтобы, как всегда, выпить кофе за отдельными столиками и послушать приятную музыку в исполнении оркестра «Титаника». В таких случаях принято было приходить при полном параде; наряды становились поводом и наблюдений, и восхищения, ведь на «Титанике» было очень много красивых женщин. На борту роскошного лайнера они особенно бросались в глаза.

Во время наших замечательных вечеров я неизменно курсировал по залу, беседовал с давними знакомыми и с теми, с кем познакомился в пути. Я мог бы привести здесь некоторые имена и темы наших разговоров, но милые для самих участников подробности, скорее всего, не представляют интереса для всех читателей. Воспоминания о людях, с которыми я тесно общался до и во время катастрофы, — как тех, кто встретил смерть, от которой я спасся, так и тех, кто выжил вместе со мною, — я буду беречь как огромное сокровище до самого моего последнего дня. Из «Пальмового дворика» наш мужской кружок всегда переходил в курительный салон; там мы почти каждый вечер общались со многими известными людьми, с которыми познакомились на «Титанике». Многих из них я хорошо помню. С майором Арчи Баттом, военным советником президента Тафта, мы обсуждали политику; с Кларенсом Муром из Вашингтона (округ Колумбия) мы говорили о предпринятом им несколько лет назад увлекательном путешествии по лесам и горам Западной Вирджинии, когда он помогал газетному репортеру взять интервью у знаменитого преступника, капитана Анса Хэтфилда. С Фрэнком Д. Милле, известным художником, мы говорили о его планах совершить путешествие на Запад. Беседовали мы с Артуром Райерсоном и другими.

В те вечера я также беседовал с Джоном Б. Тейером, вторым вице-президентом Пенсильванской железной дороги, и с Джорджем Д. Уайденером, сыном филадельфийского трамвайного магната П.А.Б. Уайденера.

В тот вечер мое пребывание в курительном салоне впервые было коротким и я рано ушел в свою каюту, заручившись обещанием стюарда Каллена, что он разбудит меня вовремя на следующее утро. До завтрака я собирался успеть сыграть партию в сквош, размяться в спортивном зале и поплавать в бассейне.

Трудно назвать простым совпадением то, что в воскресенье я лег спать раньше и таким образом получил почти три часа укрепляющего сна. Если бы корабль столкнулся с айсбергом в одну из предшествующих ночей, я был бы психически и физически усталым. То, что я таким образом подготовился к ужасному испытанию