гораздо больше своей маленькой подружки, знала, что попалась. Геор видел в ее глазах тоску и безнадежность. Приживалы были сильной нечистью, но недостаточно, чтобы одолеть охотника в полной экипировке.

– Катя, иди домой, – сказала двойняшка, голос у нее был совсем детский, тоненький. – Он меня не обидит. Он меня отведет… в хорошее место.

Маленькая нечисть посмотрела в глаза охотника, будто хотела сказать: «Подыграй. Не будем ее пугать».

Геор за время службы в Лиге уничтожил десятки созданий ночи. Половины он бы и не вспомнил. Все было просто: меч в его руке и тварь, которую надо истребить. Неразумная, смертельно опасная тварь.

Но с некоторых пор сомнение прочно заняло место в его сердце, и Геор только в эту секунду понял, что все в его жизни изменилось безвозвратно. Все, охотник, добегался! В утиль тебя. Если рука дрожит, поднимая меч, если в существе перед собой ты видишь не опасную нечисть, а разумное создание, то больше тебе делать в Лиге нечего.

– Катя, подожди у подъезда, – бросил он.

– Иди, иди, – подтолкнула Кася замешкавшуюся подружку-сестренку. – Ничего. Все хорошо.

Та нерешительно поплелась к выходу. Геор мог только надеяться, что ушла, а не притаилась где-то поблизости. Меч скользнул в его руку привычным, отточенным движением, рукоять удобно легла в ладонь.

– Чем ты питаешься?

– Ты знаешь, чем мы питаемся, – ответила Кася, на детском личике появилась бледная улыбка. – Но я бы не причинила им вреда. Наоборот… Мамочка очень скоро заболела бы страшной болезнью, которая росла в ней, раскидывала щупальца. А теперь не заболеет. Потому что у болезни тоже была жизненная сила, и я с удовольствием ее выпила.

Кася внимательно пригляделась к Геору.

– А вот ты в себе носишь кое-что похуже той болезни… Думаю, дня три тебе осталось, охотник.

Создание ночи казалось то маленькой девочкой, то древним и мудрым существом.

– Пусть, – устало отозвался Геор, подумав про себя, что даже к лучшему: все равно к прежней жизни возврата не будет.

Он и сейчас уже все решил для себя. Убрал меч в ножны.

– Как мне найти Полоза? – спросил он у нечисти.

Кася, не понимая, что происходит, не сводила с охотника взгляда. Облизнула губы.

– Лучше убей, – ответила тихо.

– Значит, не скажешь?

Приживала покачала головой.

– Ну и хрен с тобой. Поднимайся, пошли.

Не дожидаясь, пока нечисть встанет из кресла, подхватил тщедушное тельце, понес под мышкой. Кася оказалась легкая, точно птичка, Геор ощутил под ладонью тонкие ребрышки: вот так сожми покрепче, и треснут. Да только пытать нечисть, притворяющуюся ребенком, он был не готов… «Идиот ты, Гоша, – обругал себя Геор. – Идиот и есть. Такой шанс… И три дня всего…»

Катя сидела на лавочке у подъезда, размазывала по лицу слезы и грызла ногти. Увидела охотника с Касей на руках, подскочила.

– Касенька! Куда ты ее!

Сжала кулачки. Вот отважная. Еще немного – и кинется, малявочка.

– Домой.

И зашагал вперед по знакомому маршруту, постучал в дверь. Женщина увидела двух одинаковых девочек и схватилась за сердце. Геор молча отодвинул ее в коридор, зашел в гостиную, поставил Касю на пол. Катя бросилась к названой сестренке, обняла, положила голову на плечо.

– Что это? – просипела хозяйка, задыхаясь. – Кто это?

Геор вынул меч, повернул так, чтобы искры сверкнули на острейшем лезвии.

– Это… Это нечисть Кася. Она уже прожила у вас некоторое время. Места много не занимает, не ест, не пьет. Заодно избавила вас от рака, провериться, кстати, все равно не помешает.

В проеме застыл Катин отец, его глаза изумленно таращились на пару одинаковых девочек.

– Долго она у вас не задержится. Приживалы остаются на два-три месяца, а потом отправляются дальше. Или я уничтожу ее прямо сейчас. Не волнуйтесь, я профессионал, одного удара будет достаточно. К тому же шейка у нее тоненькая…

Катя, пискнув, обхватила Касю руками.

– Мамочка! Нет!

Женщина, бледнея, сползла на диван.

– Что же вы за ирод такой! – выдохнула она. – Как можно! Идите ко мне, маленькие!

Девочки бросились в объятия матери, одна села слева, другая справа, а та закрыла их плечи ладонями. Уже было не разобрать, где нечисть, а где человеческий ребенок.

– Ну что сразу-то было не сказать? – ласково пожурила она дочь. – Зачем так мамочку пугать? Пусть поживет у нас!

Сверкнула глазами на Геора.

– Убирайтесь. Понаберут маньяков!

Геор без слов развернулся. Никто не заметил улыбки, мелькнувшей на его лице.

Разнарядку сдал в отдел аналитики, написав заключение о том, что тревога оказалась ложной. По крайней мере на пару месяцев нечисть Кася вне опасности, а что будет потом – Геор уже не увидит. «Три дня, – отрешенно подумал он. – Три дня…»

Проклятие пока не слишком мешало. Ну запнулся Геор пару раз на ровном месте, оцарапал руку о торчащий из перил гвоздь – мелочи.

Издалека посмотрел на Степана, тот покачал головой: новостей нет. И новая разнарядка сегодня вряд ли появится. Завтра кровь из носу надо уцепиться за малейшую возможность. Оставалось лишь надеяться, что в следующий раз попадется матерая нечисть, которой при случае можно и по зубам дать.

Глава 34

Геор взял бы ночную смену, но охотникам после трансмутации пару недель предписывали беречь силы и высыпаться как следует. Насчет последнего Геор был не уверен: знал, что, скорее всего, не сомкнет глаз.

Все его мысли занимала Аленка. Где она сейчас? Что с ней? Может быть, ей плохо и страшно, но и домой идти после всего тоже боязно. Маленькая бестолковка, неужели не понимает, как сильно он ее ждет.

Витек предложил вместе сходить в «Инферно», но Геор отговорился тем, что вымотался после долгого дня. Он никого не хотел видеть, хотел быть один. Заглянул по дороге в незнакомый бар, пил виски и не пьянел. За столик собиралась подсесть девушка – короткое платьице сеточкой поверх чехла, серебристые туфли, – но ретировалась под тяжелым взглядом Геора.

И как специально, будоража душу, музыкант запел незнакомую песню, безбожно фальшивя, но все же умудряясь достать простыми словами до самого сердца.

Я зову дождь, я зову дождь.

Ты не вернешься и не придешь…[1]

И Геор звал дождь. Все бы отдал, лишь бы ощутить аромат мокрой земли и травы, запах леса. Запах Алены. А сегодня, как назло, была отличная погода, жаркое солнце высушило асфальт, в воздухе носилась пыль.

«Где же ты, моя девочка?..»

Стакан с водой треснул в его руке, осколки порезали ладонь, кровь густо закапала на стол. Тут же подскочила испуганная официантка.