Вся Восточная Азия заблестит в его лучах [Gu 1944: 21].

Гу Дин четко формулирует амбиции Японской войны в рамках Священной войны и призывает к формированию уникальной культуры Маньчжоу-го, которая бы отражала позитивный вклад государственного образования в Великую восточноазиатскую сферу всеобщего процветания. В ноябре 1944 г. Сяо Сун (1912 – неизв.) выступил со страниц того же журнала «Цилинь» с призывом: «Литераторы, скорее беритесь за оружие! Война в Восточной Азии приобретает все большую ожесточенность» [Xiao 1944: 48]. Такие заявления звучали на фоне все более непримиримых кампаний против алкоголя и опиума, которые требовали еще более детального отражения в произведениях культуры страданий китайцев от пагубных привычек, экономических лишений и бедствий. Такой подход сохранялся вплоть до падения Маньчжоу-го в 1945 г.[180]

Печальным последствиям потребления алкоголя посвящен рассказ 1944 г. Шу Ши «Опьянение», в котором описывается попойка рассказчика в компании друзей [Shu 1944: 42–43]. За всевозможными играми они «заливаются» спиртным и говорят столь громко, «будто бы им внемлет весь мир» [Ibid.: 42]. Постепенно разговоры затихают, начинается игра не на жизнь, а на смерть. Облик и поведение рассказчика преображаются: глаза наливаются кровью, язык коченеет, мужчина начинает бормотать, орать и спорить ни о чем. Рассказчик задается вопросом, почему люди так язвительно смотрят на него и подтрунивают над ним? Почему никто не пьет так много, как он? Ведь «одно опьянение снимает тьму печалей» [Ibid.]. Впрочем, главный герой решается не думать об этом и продолжает накачиваться алкоголем. Ему невдомек, почему его друг Сюй Хай, который вообще не пил, почему-то качается из стороны в сторону вслед за чашками на столе и комнатой в целом. Рассказчик пытается прикорнуть за столом. Хай пытается увещевать товарища: «тоска становится только более острой, когда пытаешься залить ее вином» [Ibid.]. Рассказчик не прислушивается к словам друга, полагая, что тому просто не хочется жить полной жизнью, «несясь по ветру, подобно небожителям» [Ibid.]. Видя полный негодования взгляд рассказчика, Хай замечает:

Какие бы печали ни заботили тебя, какое несчастье ни беспокоило бы тебя, прошлое останется прошлым, а будущее все равно настигнет тебя. С помощью алкоголя от них не избавишься… Спиртное не может похоронить прошедшее, а равно и защитить тебя от будущего. Это лишь мимолетный дурман. Приходя в сознание, ты все равно бьешься лбом о горечь и муки, следы которых начертаны в твоем сознании. Что бы ты ни делал – ты сам творец своей судьбы. Алкоголь – лишь трата бесценного времени. Спасения в нем ты не найдешь! [Ibid.]

Рассказчику неприятны слова Хая. Он пытается было поднять голову, чтобы возразить, но вместо слов у него изо рта изливается только фонтан рвоты. Хай продолжает свои наставления. Голос друга постепенно растворяется где-то вдалеке: рассказчик опускает голову на стол и отключается. Пьянство представлено как пустая трата времени, тошнотворное занятие, которое ничем не может улучшить жизнь.

Неспособность осознать опасность зависимости четко описана Ян Сюй в «Дневнике служанки» (1944 г.). Произведение представляет собой вымышленный дневник няни, в котором рассказывается история о том, как «порядочная дама» вышла замуж за состоятельного человека, начала баловаться опиумом, воспринимавшимся поначалу как «забава», и попусту растратила свою жизнь [Yang 1944b: 37]. За свадьбой последовало восемь лет «полужизни, полусмерти», каждый день которых был отмечен тремя-четырьмя часами курения опиума [Ibid.: 36]. К огромному сожалению трудолюбивой служанки, привилегированная жизнь ее хозяйки сводится к возлежанию на кровати и «утрате жизни в опиумном дыму» [Ibid.: 40]. Со смесью праведного негодования и зависти хозяйка дневника пишет, что пока ей приходится работать целыми днями напролет и экономить на всем, «опиумный призрак», в которого превратилась ее хозяйка, расхаживает в дорогой одежде и украшениях, совершенно не заботясь ни о домашних делах, ни о сыне [Ibid.: 43]. Злоупотребления, вызванные пристрастием хозяйки к опиуму, в конечном счете вынуждают служанку покинуть дом. Опиумная наркомания, начавшаяся как развлечение, ведет к «полугибели» дамы и лишает служанку средств к существованию.

Воздействию опиума на жизни женщин посвящен и рассказ Цзинь Иня (1916–2012 гг.) «Кровные узы на пастбище» (1944 г.), в котором учитель Ма объясняет своим ученицам, сколь важно женщинам хранить свою «непорочность». Преподаватель требует от ученицы Вэнь Цзяминь объяснить причины ее плохой успеваемости [Jin 1989: 307]. Цзяминь рассказывает о том, какую роковую роль сыграл в ее жизни опиум. Мать девушки – женщина из сельской местности – родила Цзяминь вне брака. Не вытерпев осуждения со стороны соседей, женщина бросила девочку и перебралась в Харбин, где была вынуждена заняться проституцией. По прошествии нескольких лет она, помимо новорожденного сына и стремительно растущих долгов, приобрела еще и опиумную зависимость. После начала японской оккупации в 1931 г. мать Цзяминь вместе с любовником открыла опиумный притон в Фэнтяне, где подобные заведения появлялись так же быстро, как «ростки бамбука после весеннего дождя» [Ibid.: 321]. Цзяминь упоминает, что после запрета частной торговли наркотиками по закону «Об опиуме» 1937 г. наркодилеры смогли сколотить себе на продажах контрабандного героина не одно состояние. После всех этих передряг мать Цзяминь вернулась в Харбин, где воссоединилась с дочерью. Мать начинает вынуждать дочь поддерживать ее пагубную привычку, крадя деньги у отца. Отсюда проблемы с оценками Цзяминь. В довершение всего, брата девушки выгнали из школы за воровство. После того как мать Цзяминь умирает от опиума, учитель Ма рекомендует девушке продолжать учебу. Тем самым Цзяминь оказывается спасена авторитетным мужчиной, который «возвращает [ее жизнь] в должное русло», призывая девушку следовать «достойному» идеалу женской судьбы [Ibid.: 331]. В «Кровных узах на пастбище» героиня оказывается жертвой зависимости от опиатов, которая лишает жизни ее мать. Девушку спасает мужчина, который хочет вернуть ей «чистоту». Юная героиня освобождается от опиумной зависимости, обращая свою жизнь в служение патриархальным идеалам.

Тема рассказа 1944 г. «Никчемный переулок» Ван Цюина – тяжелые последствия деятельности опиумных предпринимателей, угрожающие более широкому кругу людей. Ван представляет нашему вниманию пригородный опиумный притон, который рассказчик уподобляет «гноящемуся пальцу» [Qiu 1989: 111]. Жизнь сообщества обездоленных вертится вокруг этого заведения, в котором заправляет «необычайно жадный до денег бандит» Гао, который ссужает свои доходы под ростовщические проценты соседям [Ibid.: 116]. Хотя никто из местных жителей, судя по всему, не питает к опиуму особой страсти, все они как один оказываются «затянутыми в пучину порока», которую представляет собой заведение Гао [Ibid.: 119]. Сомнения вокруг деятельности Опиумной монополии находят свое выражение в спорах по поводу того, лицензирован ли прибыльный бизнес Гао. Негативное отношение к властям подчеркивается опасениями соседей по поводу заведения Гао, а