Шрифт:
Закладка:
Я издаю невольный смешок, представляя, как Нейман цепляет себе то, что втюхивает ему Гном. Он, наверное, понял, почему я смеюсь, но в лице не поменялся.
Его пальцы на моей коже. Становится не до смеха. Впрочем, он касается легко, словно пробует клавиши рояля на ощупь. Но всё же этих прикосновений гораздо больше, чем положено.
Он надевает колье и гладит мою шею. Медленно, вызывая щекотку и что-то такое волнительное, что будоражит меня.
– Ты прав, старый чёрт. Они созданы друг для друга.
– Дядя Изя лгать не будет, – причмокивает пухлыми губами Гном. – Не тебе, Стефан. Твоя девушка будет как куколка, уж ты мне поверь.
Я ещё вся в чувственной истоме: Нейман отвлекает меня, продолжая поглаживать шею. Он стоит сзади, но мы не соприкасаемся. Только подушечки его пальцев продолжают кружить. Он снова плетёт понятный только ему узор. Паук. Наверное, так будет правильно. И не узоры это, а паутина. А я всё больше и больше в ней вязну.
– Спасибо, дядя Исраэл, – голос надо мной вызывает невольную дрожь. Он как будто вибрирует внутри меня. – И серьги мы заберем тоже. Думаю, Нике они понравятся.
Я хочу возмутиться, сказать, что не собираюсь прокалывать уши, но Гном ловко подсовывает зеркало, и я вижу то, что они для меня выбрали. Это красиво. Завораживает. Камни ловят свет и переливаются, сверкая гранями. Может, поэтому слова протеста замирают у меня на губах. И нет, пальцы Неймана здесь вовсе ни при чём.
– Это благотворительный бал, – объясняет мне Нейман в машине.
– Что я должна делать?
– Улыбаться, Ника. Это несложно.
Может, и так, но когда мы входим в зал, полный людей, на нас обращают внимание. Взгляды останавливаются. Не на Неймане. На мне. Он чувствует себя уверенно. И точно так ведёт меня за собой.
Моя рука покорится на сгибе его локтя. Я чувствую, что пальцы у меня заледенели. Не от холода, а от того, что мне невероятно трудно находиться здесь.
– Стефан, какая встреча, – останавливается возле нас пара. Он – толстеющий тюфяк глубоко за тридцать. Она – холёная женщина с жадным взглядом. – Ты всё же выбрался к нам. Мы польщены.
В голосе её нет яда. Она действительно рада его видеть.
– Представишь нам свою спутницу?
Это на меня она смотрит, не мигая, как кобра. Разглядывает из-под ресниц, изучает мельчайшие детали моей внешности.
– Это Ника, моя невеста, – произносит Нейман.
Если бы сейчас разверзлись небеса, наверное, это бы меня не поразило так, как эти слова.
Что?!.. Он с ума сошёл?..
Я чувствую, как каменеет его бицепс под моей рукой. Он зажимает мою руку мёртвой хваткой и для верности прикладывает ладонью сверху. Наверное, чтобы я не дёрнулась или не вырвалась.
– Какая неожиданность, – цедит сквозь стиснутые зубы лощёная фифа. – Ты умеешь удивлять, Стефан.
Его пальцы поглаживают мою ладонь. Рисуют узоры. Плетут невидимую сеть. А я… улыбаюсь. Как он и просил. Улыбаюсь так, что челюсти сводит от усердия.
Лучше улыбаться. В противном случае, я могу кинуться при всех и попытаться придушить этого бездушного чурбана…
Несколько минут – и я в эпицентре. От взрыва, наверное, нет столько разрушений и осколков, как от заявления Неймана хозяевам этого благотворительного вечера.
– Невеста…
– Надо же…
– Вы слышали?..
– Уже знаете?..
– Женится? Да быть того не может…
Со всех сторон – шепотки, обсуждения, сплетни. Волнами, приливами, как пожар, что усиливается при сильном ветре. Он тоже слышит. Все эти догадки, удивление, неверие. И ничего в нём не изменилось. Всё такой же. Но это и понятно. Он чётко знал, что делает. Это я… в очередной раз попала в какую-то дикую передрягу.
Мне не убежать – понимаю отчётливо, когда среди толпы натыкаюсь на тяжёлый взгляд Дана. Вынырнул. Ещё один кровосос, что при малейшем моём неповиновении легко перекусит мне шею. Одним движением клыки вонзит и всю кровь выпьет до капли, если я посмею шаг в сторону сделать.
Нейман движется уверенно. Здоровается, разговаривает, кивает. А я улыбаюсь. Улыбка, кажется, приклеилась намертво к моим губам.
Наверное, это этого и хотел: эффекта взорвавшейся бомбы. Потому что его всё устраивает. Я часть его плана. Знать бы ещё – какого. Но я выясню, если он соизволит поговорить.
По крайней мере, я собираюсь его прижать. Надоели танцы вокруг да около. Но пока я не знаю, как могу далеко зайти в своих откровениях, чтобы наконец пробить брешь в ледяном монолите по имени Нейман.
Я не учла лишь одного: он первым сделал шаг.
– Ты молодец, Ника, – погладил он мою ладонь, что всё ещё была прижата к нему намертво.
Он ухитрился сделать невозможное: спрятался посреди толпы. Удалился успешно в какой-то закуток, где никому не было до нас дела.
– Но давай всё, что ты обо мне думаешь, ты скажешь дома?
Если кто-то наблюдает за нами со стороны, то подумает, что Нейман увлечён своей невестой. Руки его переместились мне на плечи. Губы почти касаются щеки. Это парализует. Лишает воли. От Неймана исходит столько животной энергии, что впору задохнуться.
– Если бы я хотела что-то сказать на публику, то сказала бы уже. Рот ты мне заткнуть забыл.
– Какое упущение, – пробормотал он и склонился ниже. Он же не хочет поцеловать меня прямо здесь?
Оказывается, он хотел. Его губы нашли мои и проделали тот же ритуальный танец, что и его пальцы ранее. Погладили, чтобы дать время привыкнуть. Кончиком языка он вывел узоры. И меня повело. Упала в поцелуй, на миг забылась. Кажется, именно этого не хватало. Ощущение, что я защищена, в надёжных руках.
Вспышка ослепила неожиданно. Отпрянуть я не успела – руки Неймана удержали. За широким плечом он надёжно скрыл меня, но недовольства не выказал. Он знал, что так будет? Специально проделал подобное, чтобы нас сфотографировали? Зачем?
Я устала задавать сама себе бесконечные вопросы, на которые Нейман вряд ли удосужится дать ответы. По крайней мере, открытые и чёткие. А его манера недоговаривать откровенно бесила.
Он что-то говорил. Его о чём-то спрашивали. Я предпочла так и стоять – уткнувшись лбом в его пиджак. Не хотела поднимать лицо и вникать в дуэль вопросов-ответов. Кажется, журналистка слишком настойчивая и бойкая. Я ждала, когда всё это закончится.
– Всё, Ника, расслабься, – рассыпался ледяными кубиками надо мной неймановский голос.
– Я и не напрягалась, – подняла на него глаза. – Ты не оставил мне выбора. Я не знаю, как должна вести себя твоя невеста. И… ты мог бы сразу сказать о маленьком штришке в моей роли. Никогда не поверю, что ты решил сделать это спонтанно.
