Шрифт:
Закладка:
– Поверьте, мне совсем нетрудно, – с жаром продолжила Мила. – Кроме того, я выяснила, кто та женщина, которая была последней любовницей вашего мужа. Правда, на день убийства у нее алиби. И почему задержали Антона, я тоже знаю. Я готова вам все рассказать.
Тут она спохватилась, что Николай и Харза слушают ее разговор с немалым интересом, и махнула рукой охраннику, пошли, мол.
– Если вы готовы приехать, то я буду вам крайне признательна, – говорила тем временем Калина. – Сама я пока вряд ли в состоянии выйти из дома и сесть за руль.
– Я приеду, – заверила ее Мила. – Сейчас доеду до дома, сварю бульон и еще что-нибудь легкое и часа через три буду у вас. Вы не против, если я снова захвачу собаку?
– Она у вас чудесная, так что, конечно, берите.
На том и договорились.
Продукты, к счастью, дома имелись, так что ехать в магазин и тем самым продлевать время, проведенное с Николаем, оказалось не надо. Мила этому несказанно радовалась. С этим охранником она чувствовала себя некомфортно. В семь часов его должен был сменить Игорь, и Мила решила дождаться пересменки и снова отправляться на Садовую улицу уже с ним.
Оставшееся до вечера время она провела с пользой – сварила наваристый, прозрачный, как слеза, куриный бульон, перелила его в банку, отдельно сложила кусочки вареной курицы, разморозила имеющийся в холодильнике фарш, нажарила котлет и запекла картошку под майонезом в духовке.
Еще совсем недавно в ее холодильнике не было никаких запасов. Сейчас она при каждом походе в магазин покупала что-нибудь впрок. На случай, если придет Савелий, разумеется. Вот и фарш пригодился, и курица.
Приготовленной еды с лихвой хватало и на Калину, и на саму Милу, и даже на незваных гостей, которые могли к ней нагрянуть. Под гостями опять же подразумевался Савелий Гранатов. Вчера же он хотел к ней заехать, просто не застал дома. Получается, что и сегодня может не застать, раз она уедет к Калине Троекуровой. От этой мысли Мила немного приуныла.
К счастью, позвонила мама, которая, как никто другой, умела отвлекать дочку от грустных мыслей. Занимаясь готовкой, Мила подробно рассказывала маме обо всем, что узнала от Калины и от Олега Васина, совершенно забыв, что обещала не ввязываться ни в какое расследование. Хорошо хоть про очередной взлом своего дома она, спохватившись, решила промолчать. Не надо расстраивать маму, ни к чему.
– Милка, это все, конечно, очень интересно, только вот тебе зачем это все надо? – спросила мама строго. – Ты же обещала никуда не лезть, сидеть тише воды, ниже травы.
– Мам, я никуда не лезу. Честно. С Олегом Ивановичем же не страшно говорить. Ты ведь его ни в чем не подозреваешь? А все остальное – это просто помощь. Двум несчастным детям – получить деньги на еду, а больной молодой женщине – сварить бульон. Это же неопасно. Да и я же не остаюсь без присмотра ни на минуту.
– Это единственное, что меня успокаивает, – проворчала мама. – Но я понимаю, что свое доморощенное расследование ты прекратишь только тогда, когда расследовать станет уже нечего.
– Да, скорее всего, расследовать уже сейчас нечего, – задумчиво сказала Мила. – Самое простое объяснение, как правило, бывает единственно верным, и Троекурова убил этот его бывший компаньон Хромцов. Его найдут, и на этом все кончится.
– Дай бог, дай бог, – согласилась мама.
Уже закончив разговор и вымыв посуду, скопившуюся во время готовки, Мила собрала приготовленные банки и судочки с едой в большую сумку, отнесла ее в прихожую и начала одеваться на прогулку с Кактусом. Часы показывали без пяти семь, значит, совсем скоро Игорь будет уже здесь, и она сможет быстро выгулять собаку и отправиться на Садовую.
Она сняла с гвоздика висевшие на нем ключи и вдруг застыла, пораженная неожиданной мыслью, молнией пронзившей голову. Антона Кедровского арестовали потому, что в кармане его куртки обнаружились ключи от снегохода, на котором к месту своей гибели приехал Сергей Троекуров. Если исходить из того, что Кедровский Троекурова не убивал, то, значит, ключи ему подкинули, чтобы предложить следствию липового подозреваемого.
Однако молодой человек не был нигде, кроме как у себя дома, в материнской квартире и на работе. В первом месте ключи ему могла подбросить только Калина, приехавшая к возлюбленному. Витю, Олю и вечно пьяную Полину Кедровскую заподозрить в этом было сложно. Уж они-то точно не имели к преступлению никакого отношения. А вот на работе… На первый план опять выходил директор комбината Андрей Васильев, который нашел труп Троекурова и мог забрать с места преступления что угодно, а также имел возможность подбросить это что угодно в куртку Антона. Да, пожалуй, все сходилось именно на Васильеве. Бедная Женька.
Интересно, а вдруг Васильев как-то пересекался с Хромцовым? Как бы узнать, рассматривает следствие такую связь или нет. Вдруг они поверили, что директор фанерного комбината на месте преступления оказался случайно, потому что правда изучал рекреационные возможности леса.
Пристегнув на поводок Кактуса, подняв довольно тяжелую сумку с приготовленной едой и выйдя наконец из дома, Мила спустилась с крыльца и поспешила к машине охранника. К счастью, это был уже Игорь, а не Николай.
– Добрый вечер, – поздоровалась Мила и, чтобы быть вежливой, спросила: – Нашли свою пропажу?
Игорь недоуменно посмотрел на нее.
– Что вы имеете в виду, Камилла Александровна?
– Ну, в прошлое дежурство вы переживали, что не можете найти запропастившийся куда-то предмет. Я не поняла какой.
Лицо Игоря на мгновение окаменело, но тут же расслабилось и стало таким же, как всегда.
– Нет, не нашел, но это не стоит вашего внимания.
– Ладно, Игорь, вы отвезите меня снова к дому Троекуровых, хорошо? Но сегодня я не буду там ночевать, немного побуду и вернусь домой.
– Да уж, ваш дом лучше тоже не оставлять без внимания, – согласился Игорь.
Калина открыла дверь Миле, одетая в ту же клетчатую пижаму и меховые домашние тапочки с игрушечным мишкой. Тапочки были милые.
– Мне так неудобно, что вы со мной возитесь, – смущалась она, принимая сумку с едой. – Мы же почти незнакомы, но я действительно не знаю, кого еще могу попросить. Мамы у меня нет, Антон в тюрьме, а я долгие годы тоже провела словно в заточении. Мой муж не приветствовал мое общение с подругами, да и не было у меня никаких подруг. С
