– Ну, люди разные…

– Да я бы тоже не возражала против расширения жилплощади, просто ко мне с этим вопросом никто не подходил – даже не заикнулся, а ведь я, между прочим, имею право на наследство! Теперь мать мертва, и что я получаю? Ничегошеньки!

Шеин подумал, как ужасны, должно быть, были отношения Дорофеевой с великовозрастной дочерью, раз вместо того, чтобы горевать о безвременном уходе матери, она думает только о куше, который ей не достанется! Но кто он такой, чтобы ее судить?

– Ваша мать так легко согласилась на продажу жилья или, может, оно у нее не единственное?

– Да что вы – конечно, единственное! – развела руками Люсьена. – Из-за этого-то все проблемы и начались!

– Какие такие проблемы? – насторожился опер.

– Алиса клятвенно обещала, что не только пропишет мать по новому месту жительства, но и выделит ей долю в размере ее денежного взноса, однако, как только сделка завершилась, выяснилось, что мама осталась бездомной!

– Как это?

– Сестрица «забыла» вписать ее в качестве владелицы трети жилплощади, а когда та начала возмущаться, перестала выходить на связь.

– Так она, что же, родную мать надула? – не поверил Антон.

– Выходит, так! – пожала плечами Люсьена. – На время сделки купли-продажи она сняла матери квартиру сроком на три месяца, а потом тю-тю, пришлось вещички собирать!

– И куда же она подалась, не имея другого жилья?

– Естественно, ко мне: так я и узнала о случившемся, а то и оставалась бы в полном неведении!

– А вы что?

– Предложила ей разбираться с Алисой: в конце концов, почему я всегда в накладе? Нет уж, они вдвоем это затеяли, вот пусть и разруливают! А еще я посоветовала матери обратиться в суд с целью вытребовать обещанную долю в новой квартире: это все, что я могла для нее сделать!

– Вы знаете, куда она пошла после того, как вы ее не приняли?

– Понятия не имею! Похоже, и похоронами тоже придется мне заниматься: Алиса по какой-то непонятной причине считает, что все ей должны, а вот она никому и ничем не обязана!

– Вы знаете каких-нибудь подруг вашей матери?

– Какое-то время у нее их было полно: все эти ненормальные тетки тусовались либо в театре, либо у Демидовой…

– Демидовой?

– Ну да, была такая актриса, работала, кажется, в Свердловском театре драмы. Потом ее грохнули, и мать оказалась не у дел. Только вот нам с Алисой она уже была без надобности: когда мы в ней нуждались, она не обращала на нас внимания! Я помню, в холодильнике порой было шаром покати – не из-за бедности, хотя, конечно, мы не жировали, а просто потому, что мать, видите ли, не успела сходить в магазин за продуктами! Делать это приходилось мне, как и учиться готовить, потому что она приходила домой поздно, а мы с сестрой оставались предоставлены сами себе… Наше детство, в сущности, прошло без участия матери, так что стоит ли удивляться нашим более чем прохладным отношениям!

Теперь и Антон начал кое-что понимать: возможно, в чем-то Люсьена права, хотя в целом он все же полагал, что дочь должна питать к матери безусловную любовь, ведь кровь, как говорится, не водица. Он знавал детей алкоголиков, нежно заботившихся о своих спившихся мамашах и папашах, или детей, которым пришлось рано повзрослеть из-за того, что их родители либо страдали серьезными заболеваниями, либо были вынуждены заботиться о большом количестве отпрысков. Они не обижались и не роптали, принимая жизнь такой, какая она есть, и пытались помогать по мере сил. Однако Антон сталкивался и с теми, кого в семье холили и лелеяли, отдавая лучший кусок, покупая все, что душе угодно, и взращивая дитятю, словно тепличный цветок, а он или она вырастали эмоционально тупыми и эгоистичными нелюдями, ни в грош не ставящими предков и считающими их лишь источником денег или протекции. Похоже, сестры затаили на Дорофееву обиду, которая мешает им воспринять ее гибель так, как это обычно бывает – со слезами и скорбью! Оставалось надеяться, что Алиса, по крайней мере, больше в курсе дел матери, хоть и обошлась с ней несправедливо.

* * *

– Конечно, я знаю Наденьку! – закивала Анна Георгиевна Магиленич, проживающая в квартире на том же этаже, что и Дорофеева. – А что случилось?

Первым делом Дамир сунулся по месту жительства убитой, однако молодая мамаша, открывшая ему дверь с младенцем на руках, знать не знала никакую Дорофееву.

– Мы с мужем купили квартиру месяц назад, – озадаченно покачала она головой на вопрос оперативника.

– А кто выступал продавцом?

– Компания «Ваша хата». Мы имели дело с риелтором Дмитрием – простите, фамилии не припомню… А что, сделка была незаконной? Юрист же проверял!

– Не знаю насчет сделки, но женщина, которая проживала по этому адресу, убита.

– Господи, какой кошмар! – Женщина едва не уронила ребенка от неожиданности. – Но как же так, ведь…

– Послушайте, я ни в чем вас не обвиняю, – поспешил успокоить ее Ахметов. – Скорее всего, к вашей сделке вопросов нет, просто я не предполагал, что квартира продана!

– Нам стоит волноваться?

– Нет. Простите за беспокойство.

И вот тогда-то Дамиру ничего не оставалось, как пойти по соседям. В одной квартире жил какой-то неадекватный мужик, который, едва услышав вопрос опера, пригрозил вызвать полицию и зачем-то пожарную команду. Во второй никого не оказалось, а вот в третьей квартире нашлась дружелюбная пожилая дама по фамилии Магиленич. Внимательно изучив документы Дамира, она пригласила его войти.

– Надежда Дорофеева мертва, – ответил он на ее вопрос. – Точнее, она убита.

– У… бита?! – пробормотала Магиленич. – Какой ужас, за что?!

– Вот в этом-то мы и пытаемся разобраться.

Хозяйка квартиры проводила опера в уютную гостиную, хоть и обставленную старой советской мебелью, однако не лишенную кое-каких современных атрибутов, к коим относились новенький плазменный телевизор на стене, жалюзи на окнах и робот-пылесос, тихонько гудевший под ногами, наводя порядок.

– Насколько близко вы общались с Надеждой? – поинтересовался Дамир, усаживаясь в кресло-ракушку: он видел такие только в старых фильмах, однако оно было в хорошем состоянии – скорее всего, имела место перетяжка.

– Довольно близко, – оправившись от шока, пробормотала соседка. – У нее ведь с родней были не ахти какие отношения, вот мы и сошлись – на почве театра.

– Театра?

– Ну да, обе любим… то есть Надюша тоже очень театр любила, и мы иногда ходили вместе на спектакли для пенсионеров – ну, знаете, те, что со скидками или бесплатные, к праздникам и