делали это вместе. А совсем недавно к ним присоединился Горголи. Растопчин отбивался, как мог, но у него не всегда получалось. Я пока что в их дела не вмешивался, мне своих хватало. Но их жалобы друг на друга уже начали слегка надоедать.

Растопчин был из этой горластой компании самым безобидным. Но этот гад в отместку всё-таки ввёл билеты на коронацию и заломил за них такую цену, что у меня глаза на лоб полезли. Каково же было моё удивление, когда он доложил, что все самые дорогие места уже раскуплены, а за оставшиеся чуть ли не драка идёт. Ну что могу сказать, с таким практичным подходом, если коронация пройдёт практически на деньги таких вот щедрых господ, и казне будет нанесён незначительный урон, то Растопчину долго придётся ещё страдать на службе.

Я снова посмотрел на сцену. В своей прошлой жизни я был ни разу не театрал, и сейчас ничего не изменилось. Лиза негромко рассмеялась, чуть подавшись вперёд, а потом повернулась ко мне.

— Аннета прелестна, — сказала она громким шёпотом, а потом слегка склонила голову, поворачиваясь к Шереметеву, устроившему для нас это представление вместе с Антонио Казасси. Второй демонстрировал своих воспитанников, молодых актёров и актрис, воспитанников Театральной школы графа Юсупова.

— Ваше величество, я польщён вашей высокой оценкой игры Татьяны Гранатовой. Могу отметить, что и её величество Екатерина Алексеевна похвалила игру Татьяны и даже велела пригласить её к себе в ложу, когда гостила в моём Кусково, — прошептал Шереметев.

В это время очередной акт завершился, и публика разразилась аплодисментами. Я тоже похлопал и встал, чтобы немного размять ноги. Из ложи выходить не собирался, чтобы меня не попытались достать особо настойчивые типы вроде Эдувиля. Лиза же решила пройтись. Растопчин тут же вызвался составить ей компанию и показать этот Останкинский театр. Два гвардейца тут же отделились от остальных и двинулись за Елизаветой на почтительном расстоянии, но достаточно близко, чтобы вовремя прийти на помощь.

— Чего только люди не сделают, лишь бы рядом со мной не остаться! — я усмехнулся. — Коля, тебе нравится представление?

— Вполне недурственно, — ответил Раевский, облокотившись на борт ограждения. — Её величество абсолютно права, Гранатова неподражаема в роли Аннеты. Мои комплименты, Николай Петрович.

Я в это время смотрел на Шереметева, который явно что-то хотел мне сказать, но почему-то не решался. Он несколько раз открывал рот и снова его закрывал, нерешительно оглядываясь по сторонам. В ложе сейчас кроме него находились я, Розин, Раевский и Сперанский. Если граф что-то хочет сказать, то должен понимать, что наедине меня с ним здесь, в театре, никто не оставит. Наконец мне надоело смотреть на его топтание на месте.

— Смелее, Николай Петрович! Что вы так сильно хотите у меня узнать, что даже такой замечательный спектакль организовали?

— Ваше величество, — он слегка побледнел. — Я вовсе не из-за своей просьбы организовал представление, а прежде всего, чтобы порадовать её величество. Но вы правы, я действительно хочу обратиться к вам с просьбой. Точнее, я хочу узнать судьбу своего прошения.

— Прошения? — я вскинул брови. — Какого проше… — И тут Сперанский протянул мне бумагу, которую, скорее всего, просто не успел передать ранее или просто-напросто не знал, что с ней делать. Но раз притащил сюда, значит, был уверен, что она может понадобиться, или предполагал это.

Я развернул лист и принялся читать прошение под пристальными взглядами присутствующих в ложе мужчин. Прочитал один раз, потом более вдумчиво второй раз, после чего сложил бумагу и посмотрел на Шереметева.

— Вы же всё для себя уже решили, Николай Петрович? — спросил я его, вернув прошение Сперанскому, сунувшему его в небольшую папку. А я-то всё думал, зачем он её взял с собой в театр? — Зачем вам моё позволение?

— Чтобы у моих детей в будущем не возникло проблем, — теперь Шереметев отвечал твёрдо, прямо глядя мне в глаза.

— У вас уже есть дети от этой женщины? — задал я очередной вопрос.

— Нет, ваше величество. Я хочу поступить как порядочный человек…

— И что, вы всё это время терпите? — вырвалось у меня. Он упрямо вскинул голову, я же только удивлённо руками развёл. — Чудеса! Зато теперь понятно, почему вас не прельщает жизнь при дворе.

Он только сжал губы, не опуская глаз. Что, правда, что ли, этот Шереметев своих актрис не портит, и с Жемчуговой у него ничего до сих пор не было? С одной стороны, поверить сложно, с другой…

У него действительно нет детей, — это подсказал мне Сперанский, отрицательно покачав головой, правильно расшифровав мой недоумённый взгляд.

Так, эта история одна из тех, что вошли в легенды. Один из самых богатых и знатных мужчин женился на актрисе своего крепостного театра. Подавал он прошение на высочайшее имя или нет? И что ему Сашка ответил? Нет, не помню, но, судя по всему, подавал. Иначе у его детей реально могли быть проблемы, всё-таки сын, рождённый от крепостной, и граф?

— Вы хотя бы ей вольную дали? Или прямо вот так, на крепостной жениться задумали? — когда я это сказал, Раевский резко обернулся и принялся удивлённо хлопать глазами, а Розин воздухом подавился и закашлялся.

— Ещё три года назад, ваше величество, — выждав небольшую паузу, ответил Шереметев. — Как только понял, что испытываю к Прасковье чувства, то сразу же её освободил. И всю её семью, — добавил он. — Думал, что они уйдут…

— А они не ушли, — прервал я его задумчиво. — Потому что им некуда уходить. И Прасковью вашу ждала бы жизнь содержанки, так или иначе. Но жениться… Вы хорошо подумали, что будет с ней? Думаете, её примут в качестве графини? — Розин снова закашлялся. Ещё бы! Его самого с трудом приняли в качестве моего адъютанта, а у Филиппа с родословной всё в полном порядке. Здесь же…

— Филипп, ты заболел? — я резко повернулся к нему.

— Нет, ваше величество, горло что-то запершило, — просипел он.

— Водички иди попей, — приказал я ему, и Розина как ветром из ложи сдуло. Я же снова повернулся к Шереметеву. — Вы же не собираетесь вести жизнь затворников?

— Нет, ваше величество, — он отрицательно покачал головой. — Я достаточно обеспеченный человек, чтобы заткнуть рот самым горластым. К тому же ни я, ни моя