Вчера в торговых рядах купила курицу и, чтобы никто не видел, занесла ее в свою потайную комнату. Подумав, что для эксперимента одной тушки мало, забежала за яблоком на кухню к Марше и пожалела. Кухарка не отпустила меня, пока я не приговорила жаренную отбивную с горкой фасоли, кружку с молоком и два пончика с вишневым повидлом.

Из-за тяжести в желудке ночью вновь снились кошмары. Я вновь летела через Вселенную навстречу к душе Ливин. Когда наши руки соединились, тело пронзило сотнями игл. Закричав от боли, резко вскочила. Тяжело дыша, с расширенными в ужасе глазами смотрела в пространство перед собой. Постепенно пришло понимание, где я нахожусь. По щекам мгновенно заскользили горячие горошины слез. Подхватив дрожащими пальцами одеяло, уткнулась в него и разрыдалась, заглушая вырывающиеся из груди крики отчаянья. Когда немного отпустило, опустошенно сидела некоторое время, смотря в одну точку.

Тяжко вздохнув, отбросив одеяло, встала с кровати и побрела в потаенную комнату. Опустившись на пол, села в позе лотоса, приводя свое душевное состояние в норму. Только думы все время возвращали в недавнее сновидение.

«Что хотела своим прикосновением сказать мне Ливин? Упрекала, что я еще не отомстила за них? Или предупреждала, чтобы была осторожна? Да я и сама понимала, что во мне все больше проявляется черты девушки, в теле которой я нахожусь. Эта беспечность, порой дурость, явно мне не свойственна.

А что ты хотела, Лив, от девятнадцатилетней девочки, жившей в «парниковом эффекте»? Уже живя в родовом имении ведьм Парвийских, стала замечать за собой эту детскую непосредственность, явно несвойственную моим тридцати трем годам.

Я повзрослела слишком рано и, скорей всего, трепетала и радовалась тому, чего недополучила в своей прошлой жизни: мне не нужно было грызть черствую корку хлеба и раздумывать над тем, удаться ли, раздобыть на сегодня еду. Не нужно сдирать со стен грязные обои. Не нужно замирать и прислушиваться к стуку за стенкой. Мне кажется, я пытаюсь забыть детскую душевную травму, поэтому распахнулась навстречу материнскому теплу и любви, заботе тетушек с бабушкой.

От понимания того, что живу, порой хочется кружиться и кричать от счастья. Я живу! Это чувство до мурашек по телу. До внутреннего ликования. И тех необдуманных поступков, которые совершаю. Я стала слишком беспечной. Не задумываясь о последствиях, меняю облик. И не думаю о том, что люди порой подмечают многое и могут сопоставить факты, которые для нас кажутся обыденными. Ладно, впредь буду осторожней.

Нужно снять небольшой домик, а домочадцам объявить, что Софи решила пожить у троюродной бабушки. Она одинока и общение с девушкой ей будет на пользу. Еще прикажу Уане выбрать из моего гардероба для Софи одежду. Вдруг забуду, в чем она была одета, а так вопросов ни у кого не появится.

День вчера оказался плодотворным, не считая полученного от Яримы нагоняя за семейство Лигнивких. А вот не знаю, что на меня нашло? Пятой точкой чувствовала гуляющую рядом смерть. Как такое возможно? Не понимала. Но страх гнал вперед, вот и наворотила с три короба. Ладно, с одной проблемой сегодня мама с родственницами разберутся.

В конторе стряпчих выявилась еще одна проблема — отсутствие у меня документов, подтверждающих мою личность. Мама посоветовала не торопиться, а подождать решения Рихарда Корхарта. Если он признает меня своей дочерью, то выход в светское общество мне открыт. Мне по барабану, а вот для Яримы это важно, поэтому решила подождать.

Обдумав все предстоящие трудности, мы договорились, что все документы будут составляться на имя графини Яримы Барванской. А мне еще и лучше. Я ведь хотела обеспечить дальнейшую жизнь матери.

Сейчас нахожусь в предвкушении нового выгодного для нас договора и первой партии золотых украшений. Отдам на переделку все драгоценные украшения Яримы. Хоть чем-то, но должна же я удивить этот мир. Хотя, думаю, еще будет много нового на музыкальном поприще. Одни ударные инструменты чего стоят. Сегодня нужно наведаться к мастерам по изготовлению музыкальных инструментов. Да зайти в контору по найму работников. Мне нужны музыканты и бэквокалисты».

Думы о делах насущных помогли привести душевное состояние в порядок. Встав с пола, разложила в углах комнаты продукты.

Задействовала магию метаморфа, поползла по полу, исследуя раздвоенным языком пространство вокруг, настраивая органы чувств.

Первым включились в работу органы слуха, уловив вибрацию пола и звуки, доносящиеся из материнской комнаты, качаясь, приподнялась. Сразу задействовала зрение и тепловую чувствительность. С огорчением не обнаружив теплокровную добычу, отдалась во власть обоняния и ощутила внутреннее раздражение.

Запах мертвой тушки меня не привлек. Из этого я сделала вывод, что змеи любят свежатину. Мысли о пище навеяли зверский голод и прилив слюны во рту. Делать было нечего, убивать живых существ я не собиралась, поэтому доползла до курицы и вонзила в нее свои клыки и тут же их вытащила. Побоялась змеиных рефлексов по заглатыванию пойманного трофея.

Человеческий облик приняла довольно-таки быстро. Еще одна моя победа. Благодаря тренировкам я не испытывала дискомфорта, воплощаясь в Уфу. Уже начала работу над полу-оборотничеством. Это когда ноги и туловище извиваются в змеином теле, а руки и голова человеческая. Очень сложно, но упорство мое — кредо.

Наблюдая, как на голой куриной кожице от точек укуса расползается чернота, чуть не запрыгала от радости.

— Есть! — сделав рукой определенный жест, подхватила лежащее на полу яблоко. Машинально, вытирая от пыли, провела им по голому животу и, запустив в рот зеленый фрукт, зажмурилась от брызнувшего в рот сладко-кислого сока. Откусив приличный кусок, жуя в наслаждении попадания пищи в желудок, последовала на выход делать утренние процедуры…

Надев нижнее белье и чулки, приложила к телу корсет и, вдохнув полной грудью, застегнула крючки, расположенные по переду утягивающего изделия. Быстренько влезла в подъюбник из пышной жесткой сетки. Машинально накинула на себя муслиновое платье светло-зеленого цвета с кружевом темно-зеленого цвета по рукавам и подолу. Затянув на боку шнуровку из лент, покрутилась у зеркала, расправляя юбку.

В комнату, как по расписанию, впорхнула Уана.

Я безропотно села на пуфик, стоящий у зеркала. Пока служанка занималась моими волосами, обдумывала сегодняшний план действий.

Позавтракав, мы с матерью отправились в контору. Захватив стряпчего с документами, поехали в таверну «Черный эдельвейс».

Вначале стряпчий переписывал договор на имя графини Яримы Барванской, а она в это время во все глаза осматривала убогость обстановки помещения. Обняв ее, шепнула на ушко:

— Ты только верь в меня. И я обещаю,