Ректор Стортон посмотрел на меня исподлобья, а затем щелкнул пальцами — и длинные пряди упали на пол, как срезанные цветы. Он пригладил короткую прическу ладонями и встал.

— Жду вас у двери.

Я из вредности решила доесть булочку. Пускай подольше подождет. Еще и джемом намажу. И маслом. Боже, как вкусно! Можно, я лучше влюблюсь в Дрангура, который так невероятно готовит?

Увы, к ректору Стортону все-таки пришлось выйти, оттягивать этот момент до бесконечности было не в моих интересах. В этот раз мне снова пришлось взять его за руку, когда мы использовали крылоключ, и я на несколько секунд себя возненавидела за то, что мне не захотелось его отпускать.

— Поднимитесь ко мне вечером после ужина, — сказал ректор Стортон, отходя на шаг.

Скосив взгляд вниз, я увидела, как он сжимает и разжимает кулак, как будто пытаясь стереть мое прикосновение.

Ректор Стортон поспешно отошел к столу, явно желая оказаться от меня как можно дальше.

Ну и пожалуйста!

Представив успокаивающую картинку того, как его обвиняют в убийстве и уводят, заковав в кандалы, я улыбнулась и кивнула.

Так, план действий — остаться одной и с пристрастием допросить так удачно привязавшийся ко мне призрак ректора Тернера. Найти хоть какие-нибудь ниточки, которые помогут мне обвинить Оливера Стортона в убийстве. Но сначала — на занятия. Увы, от них меня никто не освобождал.

К аудитории, где будет проходить занятие по метаморфозам, я спустилась, отпугивая сонных с утра адептов блаженной улыбкой.

— Унни! — воскликнула Ирма, которая уже стояла у двери. — Унни, тучка ты этакая, куда ты подевалась?

На голове ее был голубой венок из восковых незабудок, в волосы Ирма вплела ленты. Это было очень красиво и шло ее глазам.

— Тише, — попыталась я ее урезонить, но Ирма как будто меня не слышала.

— Унни, где ты была всю ночь, почему не предупредила? Я волновалась! Вдруг ты утонула в своих купальнях, вдруг…

— Ты говоришь, Танг не ночевала в своей спальне? — манерно растягивая гласные, произнес мужской голос.

Ходж.

Что он здесь делает? Он ведь старшекурсник.

— И где же в таком случае ночевала Танг?

Я обернулась, уставившись в белесые рыбьи глаза.

— Засиделась до утра в библиотеке, — процедила я.

Ирма притихла, сообразив, видимо, что сказала что-то не то. Еще бы! Ведь именно Ходжу ректор Стортон вчера сказал, что «я нужна ему на ночь».

Ох, во имя всех святых! Ну почему в этом мире не могут жить одни женщины? Стало бы так спокойно и хорошо…

— Что ты здесь забыл, Ходж? — влез перед моим лицом Томас Морвель.

Отлично, теперь у нас тут намечаются ярмарочные фокусы. Во имя всех святых! Как два петуха в тесном курятнике. Обернувшись, я поймала брезгливый взгляд Лауры. Ну конечно. И она здесь. Хуже и быть не могло.

Глава 24

К моему удивлению, Ходж ничего не ответил Томасу. Только дернул уголком рта, отчего стало особенно заметно, какие тонкие, бледные и отталкивающие у него губы.

— Танг, может, поднимешься после заката ко мне в комнаты? У меня для тебя подарок.

Я сжала зубы, но ответить не успела.

— Шел бы ты отсюда, Ходж, — ответил Томас. — Танг — моя девушка.

— Это ты так думаешь.

Меня мгновенно бросило в холодный пот от его тона. В нем что, слышалась угроза? Ох, надо взять себя в руки!

Дождавшись, пока Ходж уйдет, Томас обернулся ко мне:

— Унни! — Он широко разулыбался. — Я должен перед тобой извиниться!

Слова хорошие, но что-то мне подсказывало — расслабляться не стоит. Это же Томас!

— Может, поговорим наедине? — робко предложила я, потому что все вокруг на нас пялились.

Конечно, это ведь даже веселее, чем ярмарочные фокусы.

— Нет, я хочу, чтобы все слышали, — тряхнул головой Томас. — Унни, я…

— А как прошел твой вечер с мадам Кэри? — выпалила я, пытаясь перевести разговор на другую тему. — Кажется, она в тебе весьма заинтересована.

Вокруг зазвучали смешки, и я невольно расправила плечи. Вот так-то! Я тоже умею кусаться. Может, Томас поймет намек и перестанет ко мне приставать? Ему интерес мадам Кэри наверняка так же неприятен, как мне — интерес самого Томаса…

— О, мадам Кэри! Она очаровательная женщина, счастлив, что с ней познакомился! Кстати, ты знала, что ее муж Шарль был драконом? Они, кажется, были истинными, представляешь? Какая-то особая драконья магия, никогда о таком не слышал. Но речь сейчас не о ней, — воспользовался моей растерянностью Томас. — Унни Танг! — повысил голос он. — Я прошу прощения за то, что назвал тебя потаскушкой. Это было грубо. Нельзя говорить такое вслух.

То есть, это все, о чем он жалеет?

Повисла гробовая тишина. Гробовая. А затем на меня обрушились шепотки. «А что случилось?», «Так она и правда потаскушка?», «А так сразу и не скажешь!»

Я вдруг поняла, что так от всего этого устала… От косых взглядов и от того, насколько раз за разом меня это задевает. Глупо, но захотелось, чтобы вдруг откуда ни возьмись появился ректор Стортон, сказал что-то язвительное и моментально закончил этим мой дурацкий разговор с Томасом. Как тогда, когда посоветовал Лауре Уортон лучше учить проклятья. Как тогда, когда задал Ходжу дополнительное эссе.

Странно, в первом семестре я практически не видела ректора Стортона, он редко появлялся в академии. Во втором — натыкалась на него постоянно, как будто он меня преследовал.

А еще — на редкость глупая мысль — но мне захотелось опять оказаться в его доме. Там я чувствовала себя… в безопасности. Потому что ректор уж точно не