хотят для тебя большинство членов совета.

– Да, – кивнула, потому что и не ждала другого исхода.

– Я не считаю тебя великим злом, Ами, и хочу помочь, поэтому прошу тебя, если есть что-то, что могло бы хоть как-то оправдать твои действия, сказать мне об этом прямо сейчас.

– Разве можно оправдать подобное? Я не была собой, но это всё же была я! Мое тело, мои руки и моя ярость, которая позволила темной силе гримуара взять в плен разум. Я открыла свою душу тьме и должна ответить за это.

– Амалия…

– Погибли невинные люди! И могли погибнуть Сверхи, поэтому я не достойна ни чьей жалости, Максим. Я чуть не лишила жизни Самаэля! САМАЭЛЯ! Которому теперь из-за меня грозит заточение! – вскрикнула и подскочила на ноги, ударяя браслетами о каменную стену.

– Мой сын много раз принимал самостоятельные и не совсем правильные решения, но в этот раз я искренне горжусь им. Самаэль не трус и он любит тебя, поэтому наплевал на запрет, чем спас мир от гнева злобной ведьмы, между прочим. Думаю, старейшины пересмотрят его дело, поэтому сейчас важнее подумать о твоей судьбе, – ответил спокойно Максим, будто перед ним не преступница, которая ему лично причинила достаточно боли, а девчушка, которая много раз сидела у него на коленках и внимательно слушала рассказы из суровых будней высокородных Сверхов.

– Надеюсь, что Сэм не окажется из-за меня в клетке, – выдохнула и снова присела на кровать, которую к слову честно не ожидала увидеть в следственной камере.

– Сэм сейчас в госпитале, как только восстановится окончательно, вернется на Красную землю и будет ждать решения совета там. Однако поводов для радости мало и дело не только в тебе, Амалия.

– А в ком? Что-то с мамой? – резко перестало хватать кислорода от одной только мысли, что я могла не рассчитать силу и усыпить Дарью навсегда.

– Нет, что ты! Даша в полном порядке и помогает старейшинам восстановиться, – поспешил успокоить меня Максим, но я все же слегка покачнулась от легкого головокружения. – Я честно поражён и даже восхищён тобой, Ами.

– Что? Шутите так?

– Нет, какие уж тут шутки! – рассмеялся, но глаза все же остались очень грустными.

– Не вижу поводов для восхищения. Хотя уверена, что еще одну такую упертую дурынду сложно будет найти, – отшутилась, очень отчетливо ощущая во рту горечь сожаления.

Я и впрямь сожалела о своем поступке, о многих поступках. О том, что считала себя взрослой и способной решать серьёзные проблемы. А еще о том, что вовремя не поняла, что на самом деле важно в жизни. Плевать, что о тебе думают окружающие, неважно уважают или нет, главное, как к тебе относятся самые родные и близкие.

– Я всегда считал тебя милой, послушной девочкой, Ами. И точно никогда бы не подумал, что ты заставишь выползти из своего безопасного мирка самого непредсказуемого мудака во вселенной, – в голосе Максима на самом деле послышалось удивление, а вот я все еще не понимала о чем шла речь. – Ладно, не стану ходить вокруг да около. Дарткан и Марк сейчас тоже под стражей. И если твоему отцу не составит труда вернуться к свободной жизни, на счет вампира я честно сомневаюсь.

– Что?! Марк?! Он в порядке? Что ему грозит?! – снова не в силах воспринимать информацию сидя, вскочила и начала метаться по пространству, мысленно ругая этого клыкастого всеми известными мне неприличными словами.

Ну, вот и зачем спрашивается, полез?! Сидел бы в своем замке и горя не знал!

– Что тебя с ним связывает? – нахмурив брови, задал вопрос Зверев, а я замерла, чувствуя, как щеки стремительно стали заливаться румянцем.

– Ну… ничего, по сути, не связывает.

– Амалия!

– Я… у нас было кое-что… Я… люблю его вообще-то, но это ничего значит! Он не имеет к случившемуся никакого отношения! Вообще не понимаю, какого фига он вмешался! – всхлипнула и накрыла лицо руками, пытаясь спрятать свои слёзы.

– Зато я понимаю. Ладно. Мне пора. Всё будет хорошо, милая. Ты не одна, – сказал Максим и направился к выходу, а меня резко буквально накрыло истерикой.

Где-то внутри прорвало плотину, и эмоции захлестали из меня через край. Наверное, до этого момента я находилась в шоке и до конца не верила, что все это реально, а теперь… Теперь бросилась к мужчине, прижалась к его груди лбом и зарыдала во весь голос, на самом деле чувствуя себя самой ужасной дрянью.

– Простите! Я так виновата! Так виновата! Я… я…

– Ну-ну. Тише, – похлопал по спине, нарушая ещё один запрет касаемо телесных контактов с заключенными. – Мы вытащим тебя отсюда. Все ошибаются.

– Спасибо. Передайте маме и папе, что мне жаль.

– Передам. Они очень хотят с тобой встретиться, но сейчас это запрещено.

Максим ушёл, и я снова осталась одна наедине со своими мыслями и неуемной терзающей изнутри совестью. Не знала, можно ли то, что я сделала, назвать ошибкой. Какое бы решение касаемо меня не приняли старейшины, груз вины за смерть троих парней и двоих демонов будет лежать на мне вечно. От этого не избавиться и, увы, не отмыться.

Глава 49. Марк

Я провел в долбаной камере трое суток! Никто не соизволил зайти ко мне и хотя бы вкратце обрисовать ситуацию того, что сейчас творится за дверями конференц-зала, где упорно решалась судьба Амалии и, конечно же, моя. От голода сводило зубы и пекло в горле. Мне не предоставили даже каплю гребаного суррогата, что конечно просто неслыханно по отношению к непризнанному виновным вампиру. Не просто вампиру, а к главе клана блять!

Подобно дикому зверю в клетке метался по тесному квадратному пространству, впервые ощущая себя никчемным слабаком. Чего я добился? Зачем полез в пекло? Можно же было решить все по-другому, действовать более обдуманно и хитро, но я подобно пацану неразумному бросился спасать любимую в надежде, что она оценить потом мой порыв и поймёт, насколько сильно просочилась в мое сердце.

Амалия… Любая бы на ее месте побежала сломя голову прочь, лишь завидев шанс на спасение, но эта девушка особенная. Она вместо того, чтобы бояться за себя и свою жизнь, пыталась остановить меня! Видел ее испуганные глаза и хотелось скулить одновременно от счастья и ярости.

Когда железная тяжеленая дверь камеры, в которой не имелось даже стула, открылась, я приложил максимум усилий для того, чтобы не наброситься на вошедшего. Слегка удивился, лицезрея в своих временных апартаментах Александра. И судя по его недовольному лицу, он тоже не