и нежно погладила меня по щеке. – Я так рада за тебя, что до сих пор не могу остановить слёзы. И Марк доказал, что лучше и надёжнее мужчины, чем он, тебе не найти. Мы все рады за вас.

– Но папа…

– А папа твой постарается впредь не обижать Марка, даже несмотря на то, что он вампир, – раздался из гостиной голос Дарткана, и я на радостях бросилась туда, чтобы обнять мужчину. – Ами, ты поговори со своим будущим мужем и постарайся убедить его в том, что работать на меня намного безопаснее и выгоднее. Вам теперь понадобятся деньги…

– Папа, ну перестань. Давай потом это обсудим? Я уверена, что Марк обо всем позаботится, а кстати, где он? – огляделась по сторонам и начала волноваться, не находя в гостиной своего любимого.

– Вампир пошел подышать свежим воздухом, – поспешила меня успокоить Малика. – Он слегка в шоке от данной новости. Мне даже показалось, что его глаза блестели от слёз, когда он выходил.

– Сентиментальный вампир… просто идеальный зять… – покачал головой Дарткан и решился обнять не только меня, но и подошедшую к нам Дарью.

– Ну, папа! – толкнула в плечо родителя, на этот раз уверенная в том, что он шутит без всякого злого умысла, а просто из вредности.

– Я очень люблю вас, девочки мои. Больше жизни люблю и прошу прощения за причиненную боль, – прошептал демон, целуя то мою макушку, то макушку своей жены, которая, закрыв глаза, прижалась к груди любимого, и кажется, впервые за всё это время ее сердце застучало нормально.

Эпилог

Михаил шел по зданию совета, всем своим нутром предчувствуя неладное. За последние полгода многое произошло и ему бы радоваться, что история с Амалией закончилась, как в случае с Самаэлем, хорошо, но сердце медведя не находило покоя. Власов вообще забыл, что такое нормальный здоровый сон, вкусная еда и доставляющий удовольствие секс. Всё в жизни стало пресным и не интересным после того, как оборотень встретил свою истинную пару, которую категорически отказывался принимать. Разумом медведь понимал, что у взрослого оборотня и молоденькой человечки нет будущего, но инстинкты иногда брали верх, заставляя начальника департамента срываться с места и нестись через весь город, чтобы хоть издали посмотреть на Василису. В такие моменты Михаил всем нутром просил ветер донести до него обрывки фраз смеющейся девушки, чтобы насладиться ее мелодичным голосом. Жадно заполнял легкие кислородом, в котором присутствовали жалкие крупицы ее медового аромата, а потом мчался домой в объятия Серафимы и брал ее тело часами напролет, пытаясь заглушить терзающую выворачивающую наизнанку душу тоску.

Василий ждал Михаила в кабинете в гордом одиночестве, и это говорило о том, что разговор очень важный и личный.

– Присядь. Разговор будет долгим, и не скажу, что приятным, – пробасил медведь и указал пальцем своему подчинённому в кресло напротив.

– Какие-то проблемы? Все отчеты касаемо Амалии… – начал было Михаил, но Василий взмахом руки заставил мужчину замолчать.

– Мне плевать на Амалию, как и на всю ее семейку. Мне даже похеру на то, какой последнее время беспредел творится в департаменте! На данный момент меня интересует лишь один вопрос. Догадываешься, какой именно? – злобно выплюнул сквозь стиснутые зубы глава совета старейшин, и Власов смог лишь пожать плечами в ответ. – Не догадываешься, значит…

– Василий, я…

– Скажи мне, Власов, по какой причине моя единственная и горячо любимая дочь уже на протяжении нескольких месяцев льет слёзы и ходит, как в воду опущенная? – снова не дал сказать Михаилу старейшина и, стараясь успокоиться, принялся нервно тарабанить пальцами по столу.

Когда его Симочка радостная сообщила отцу о том, что влюбилась, он не стал препятствовать этому союзу, несмотря на то, что истинная связь между Михаилом и его дочерью отсутствовала. Тогда же он и предупредил Власова о том, что назад пути не будет, что Василий не позволит поиграться, а потом выбросить Симочку, как ненужную вещь.

– У нас сейчас некоторые трудности, но это временно… – начал Михаил, стараясь не показывать своего напряжения, но выступившая испарина на лбу говорила красноречивее всяких слов.

– Временно у тебя может болеть голова. Расстройства желудка тоже временное явление, но страдания моей дочери никак не сочетаются с этим словом! Никогда! Это больше подходит! Моя дочь не должна страдать никогда! Помнишь наш разговор? – спросил, прищурив глаза, и Михаил, выдохнув, согласно кивнул. – Я ведь предупреждал тебя, что не позволю опозорить Серафиму, не допущу, чтоб на ней висел ярлык брошенки!

– Василий, да всё не так! – подорвался на ноги, но тут же плюхнулся обратно, не желая злить начальника и по совместительству тестя ещё больше.

– А как?

– Я не собираюсь расставаться с Симочкой. Я ее очень люблю, ценю и уважаю. Просто мы уже столько лет вместе… Сима смотрит на другие пары, у которых родились детки и… – Михаил решил немного схитрить, ведь вероятнее всего его женщина сейчас переживает не по тому, что не может родить ребенка от него, а потому что прекрасно чувствует изменения в его отношении, ощущает холодность и нервозность в свой адрес.

– Так в чем дело? Или ты не хочешь детей? – спросил Василий таким тоном, будто был готов к такому повороту диалога.

– Хочу, конечно, но вы ведь прекрасно знаете, что оборотни могут родить потомство лишь с истинной парой…

– Знаю, но ведь у тебя с поиском истинной проблем уже нет, так? – усмехнулся, а Власов быстро расстегнул две верхние пуговицы на рубашке, потому что от волнения резко стало не хватать кислорода.

– Да, но… вряд ли Симочка захочет воспитывать чужого ребенка, пусть в нем и будет часть моего ДНК, – быстро перебирая варианты отступления, выдал Михаил, решив, что бесполезно уже отрицать знакомство со своей парой.

– Ты, медведь, очень плохо знаешь женщин, особенно нашего вида, – в ответ лишь глухо рассмеялся Василий, а Власов нервно сглотнул вмиг загустевшие от волнения слюни, прекрасно осознавая, в какой теперь опасности находится Василиса, и в какую клоаку угадил он сам…