Шрифт:
Закладка:
– Назад, Мухин! – крикнул Соколов, снова заряжая пушку бронебойным снарядом. – Десять метров влево… Вперед! Короткая!
Когда Алексей снова посмотрел в прицел, то увидел четыре горящих танка. Остальные разворачивались, чтобы не подставлять борт, пушки танков поворачивались в сторону холма. Значит, засекли, откуда стреляют русские. Теперь советские танки действовали осторожнее. Выскочив на новом месте так, чтобы видна была лишь башня, каждый танк делал выстрел и снова исчезал. Вся ширина холма, где в засаде скрывались три «БТ», была около ста метров. И башня танка могла появиться в любом месте. И фашистские танки не успевали прицелиться, часто били наугад, надеясь на удачу. Шесть подбитых танков были уже на дороге. Четыре из них полыхали огромными кострами.
И тут немецких танкистов ждал новый сюрприз. На опушке леса левее холма появились еще четыре советских танка. Они открыли огонь по колонне. Один залп, второй, третий. Немцы стали разворачивать башни, но еще три машины загорелись на дороге. А «БТ» на опушке попятились и скрылись за деревьями. Немцы стали съезжать с дороги и направляться к лесу. Не выдержали? Решили не связываться с нахальными танками русских?
Высокая сухая трава на поле между дорогой и лесом не показалась вражеским танкистам подозрительной. И первые же танки, ступившие на это поле, погрузились по середину катков в жидкую густую грязь на переувлажненной почве. Шесть немецких танков упрямо поперли по этой грязи, но было заметно, как они сбавляют скорость, как начинают пробуксовывать гусеницы тяжелых машин, скользя вхолостую под днищем. Некоторые танки попытались пятиться, но это ни к чему не привело. Шесть машин надежно «сели» в грязи.
На дороге немецким командирам оставалось только с ужасом смотреть, как из леса то в одном месте, то в другом появлялись легкие русские танки и били по завязшим машинам. Били со всех сторон. Немцы пытались прикрыть своих собратьев огнем, но никак не могли поймать в прицел цели. Советские юркие машины то появлялись, то исчезали. Загорелся один завязший танк, потом сразу два. Танкисты стали покидать машины, но падали, сраженные пулеметным огнем. Еще несколько минут, и шесть факелов полыхали в поле между дорогой и лесом, и вокруг них лежали черные тела танкистов.
Соколов остановил свою «семерку» на поляне, выбрался из танка и спрыгнул на землю. В горле чуть першило от сгоревших пороховых газов. Он набрал полную грудь воздуха и стал глубоко дышать, глядя на высокие ели. Стали подходить другие танки. Командиры выпрыгивали из них, возбужденно переговариваясь, хлопая друг друга по плечам.
– Товарищ лейтенант, у них шестнадцать танков осталось. Это мы что же, уже двадцать четыре подбили?
– Ну, вы же считать умеете, – кивнул Соколов. – Ну, что, товарищи, никто больше не думает, что легкие танки – бестолковое оружие на поле боя, что они не нужны в современном бою? А? То-то же! Прошу доложить о состоянии машин и экипажей!
Оказалось, что немцы все же попали в одну «бетушку». Болванка задела броневой щиток маски орудия. Ствол заклинило в одном положении, и сдвинуть его с места без ремонта в условиях мастерской вряд ли удастся. Кроме того, наводчик разбил себе лицо о панораму прицела и сломал пальцы во время удара.
– Возвращаетесь в штаб дивизии, – приказал Соколов командиру танка. – Не вините себя, вам просто не повезло. Действовали вы прекрасно. Я отмечу это в своем рапорте. И еще. Передайте, чтобы заминировали участок дороги в районе развилки на Выселки. Мы говорили об этом в штабе. Там должны быть позиции обороны штаба на случай прорыва немцев. Передайте, что колонна идет именно туда. А мы сделаем все возможное, но заминировать тот участок нужно обязательно. Поняли меня? И оставьте мне своего заряжающего. Теперь каждая пушка у нас на счету.
– Товарищ лейтенант, разрешите внести предложение. – Сержант с закопченным лицом протиснулся к карте из-за спин товарищей. – А может, нам по дороге завести немчуру на мину? Есть тут участочек один. Мы, когда по осени там оборону держали, то отходили и минное поле не успели очистить. Там противотанковая полоса осталась.
– Где, покажите, – заинтересовался Соколов.
– Вот тут, в километре восточнее дороги, – показал на карте танкист.
– Заманчиво, – покачал Алексей головой. – Но в чистое поле, я думаю, немцы больше не свернут. У них тут одно направление и одна дорога. После таких потерь они попрут вперед, не отвлекаясь ни на что. Будут любой ценой выполнять приказ своего командования. Хотя участок здесь сложный, они в скорости потеряют.
Танкисты переглянулись, ожидая, что скажет лейтенант. За сегодняшний день они научились доверять своему новому командиру больше, чем себе. Такого боя, как сегодня, они еще не видели. Соколов вдруг улыбнулся и перевел взгляд с карты на командиров танков.
– А ну-ка, скажите мне, кому из вас доводилось снимать противотанковые мины и ставить их?
– Я ставил и снимал, – первым ответил тот самый сержант, что заговорил о минном поле. – А что там уметь? Обычный ящик со взрывчаткой, запал нажимного действия, рассчитанный на давление в несколько тонн.
Оказалось, что четыре командира из оставшихся пяти умели обращаться с противотанковыми минами. Оставив при себе один танк, Соколов приказал остальным двигаться к минному полю, снять мины и быстро заминировать дорогу и обочины.
– А еще, если мин будет в необходимом количестве и хватит времени, – Алексей показал на карте на неглубокий овражек, – минируйте направление к оврагу. Самим расположиться в овраге и ждать колонну. Учтите, это последний рубеж, дальше нам врага пускать нельзя. Надо на этом участке нанести им такой урон, чтобы они не представляли опасности для штаба дивизии.
Назначив старшим сержанта, предложившего эту идею, Соколов подозвал к карте командира оставшегося с ним танка.
– У нас с тобой очень важная задача. – Алексей постучал по карте карандашом. – Мы должны вот здесь, в десяти километрах отсюда, на развилке попробовать свернуть немецкую колонну в сторону. Или заставить погнаться за нами. Их поведение нам многое объяснит, их истинные или временные цели. А заодно мы
