Шрифт:
Закладка:
Майор Астафьев ворвался в кабинет, не спрашивая разрешения. Глаза у него от волнения горели. Островерхов, стоявший возле карты на стене, тут же повернулся к нему:
– Что?
– Из штаба авиаполка сообщили. Видели колонну и подбитые немецкие танки. Наших летчик не заметил. Вот здесь, товарищ полковник. – Майор подошел к карте и показал пальцем. – Вот здесь, в двух километрах южнее Сбродовки. Колонна стоит.
– Ах, Соколов! – Комдив потер руки. – Ах, какой ты молодец! Значит, есть подбитые танки, значит, наших летчик не заметил. Молодец, вот ведь молодец. Атаковал, поджег и снова отошел, не подставился под фашистские пушки!
– Может, и его там танки горят, товарищ полковник, – осторожно предположил Астафьев. – Встречный бой, свои и чужие вперемешку, непонятно, чьи машины горят.
– Не-ет, – покачал Островерхов головой. – Соколов не дурак. Он не попрет на легких танках в лоб «тиграм», Соколов отличный командир, он очень хорошо знает тактику танкового боя. Он их замордует атаками, они будут терять танк за танком, а он будет их подрывать из засад. Вопрос, насколько его хватит. Вопрос, какие он потери понесет. Связист сказал, что там около сорока танков и пехота. Многовато даже для такого орла. Давай, лейтенант, давай. Мы тут все на тебя надеемся. Помощь в лучшем случае подоспеет только к вечеру. Ты только задержи их, только задержи и выживи!
Подполковник Фролов расхаживал по штабу, меряя коридоры своими широкими шагами. Островерхов не отпустил его на позиции. Но пообещал, если станет трудно, если танки прорвутся, то именно он, подполковник Фролов, поведет на помощь остатки штабных подразделений. Всех писарей, ездовых, поваров. Всех! Фролов проходил мимо комнаты связистов, когда послышался голос радистки.
– Товарищ подполковник, они живы, живы!
– Кто? – сразу открыл настежь дверь и шагнул в комнату начальник политотдела.
– Танкисты! – выпалила радистка.
– Соколов? – сразу насторожился Фролов, но девушка замотала головой.
– Его экипаж живой, сражаются, они живы, понимаете, «Зверобой» еще сражается, товарищ подполковник! Они вышли на связь. Оба ранены, но атаку отбили!
– Дайте микрофон! – Подполковник сел рядом со связисткой и взял наушники, которые она сняла с головы. Он услышал слабый голос:
– Помощь нужна, Семен Михалыч совсем плох, крови много потерял. Но мы не отступим, мы будем драться до конца, так и передай командиру нашему…
– Бочкин, Бабенко? Кто сейчас на связи? – спросил подполковник.
– Ефрейтор Бочкин, – удивленно отозвался голос. – Заряжающий.
– Сынок, я горжусь вашим экипажем, горжусь вами, танкисты! Это начальник политотдела дивизии подполковник Фролов. Сынки, вы только держитесь! Мы обязательно вам поможем, обязательно. Вы только соберите волю в кулак и продержитесь. Не ради меня, ради своего командира, который верит в вас, ради Родины, которая смотрит на вас и гордится вами, ради девушки, которая приехала сюда, чтобы увидеться с вами и петь для вас.
– Кто? – не понял Бочкин. – Какая девушка?
– Бочкин! Николай, кажется, да? Девушка, студентка консерватории, Лиза Зотова. Она приехала с концертной бригадой. Она сказала, что она твоя невеста, Николай!
– Лиза? Там у вас? – это был не возглас, не крик, а вопль души.
И подполковник понял, что правильно поступил, сказав раненому отчаявшемуся танкисту о девушке. Они ведь там теряют не только драгоценную кровь, каплю за каплей. Они веру теряют. А теперь он будет драться с удесятеренной силой, потому что… Фролов повернулся в сторону коридора и гаркнул так, что связистка зажала уши:
– Эй, кто там есть? Быстро приведите сюда певицу Лизу Зотову! Скажите, что она может поговорить по радио со своим женихом.
Лиза ворвалась в комнату связи, едва не сбив с ног офицера политотдела. Фролов даже не узнал девушку. Слетевший с ее головы и волочащийся за ней по полу шерстяной платок, растрепанные волосы и большие, невероятно большие глаза, в которых отражались огонь, надежда и вся ее жизнь. А может, отражалась и жизнь того молодого человека, который погибал сейчас недалеко от села Вешняки и мысленно прощался со всеми.
Глава 8
– Коля, – Лизе показалось, что даже стекла в окне зазвенели от ее крика, и тогда она позвала тихо, шепотом: – Коля, Коленька!..
– Лиза, неужели это ты? – отозвался голос Николая.
О, господи, она ведь совсем забыла его голос, а сейчас… Сейчас она поняла, что нет голоса роднее и ближе, чем его голос. И сердце девушки сжалось от боли и тоски. Он ведь так устал, они там вдвоем, и никого рядом. И враги идут и идут на них. И они ранены, страдают!
– Это я, Коля, я здесь, я приехала к тебе!
– Видишь, как получилось, Лиза…
– Это война, Коленька, она во всем виновата, подлая! – снова горячо заговорила девушка. – Она разлучила любящие сердца… Я люблю тебя, Коля! Слышишь?
– Лиза, – прошептал Бочкин. – Как ты далеко…
– Я рядом, я совсем рядом, я у вас здесь и жду тебя, Коля! Вернись, я жду тебя…
Лиза не замечала, что по ее щекам текут слезы. Она вцепилась руками в микрофон и смотрела куда-то, не видя ничего вокруг. Наверное, она видела сейчас лишь лицо любимого. Радистка смотрела на девушку во все глаза и тоже пальцами вытирала слезы. А Лиза вдруг начала читать стихи:
Жди меня, и я вернусь,
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: «Повезло».
Не понять неждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой,
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
– Да, Лиза, да! – то ли воскликнул, то ли простонал Коля. – Я вернусь, я обязательно вернусь. Мы вернемся, моя любимая! Ты только жди и верь! И надейся. Нет такого врага, которого бы мы не победили! Лиза…
Коля позвал и замолчал. Лиза ждала, что он скажет еще, она хотела слушать и слушать родной голос, но тут послышался далекий второй голос. Наверное, второго члена экипажа. И тогда Коля снова заговорил – быстро, как будто боялся не успеть…
– Лиза, ты знай, всегда знай, что я люблю тебя и жду тебя! Я вернусь, Лиза! Лиза, ты выйдешь за меня замуж? Будешь моей женой?
– Да! Да! Да, Коля! – выкрикнула девушка, и тут же по ушам ударил дробный звук пулеметной очереди. Он
