себя или еще кого-то. Война, есть приказ и есть боевая необходимость. Все. Эмоции в сторону. Если твой товарищ погибает в бою, то ты не валяешься на постели и не плачешь в подушку. Ты идешь в бой и мстишь за него, ты мужественно сражаешься, чтобы смерть твоего друга не была напрасной. Только так. И ты это сам знаешь!

– Знаю! – коротко ответил танкист.

Рассвет застал танкистов в машинах. В поле стоял густой туман. И пока верхушек деревьев не коснулись первые лучи солнца, туман стоял сплошной непроглядной стеной, в которой исчезал весь окружающий мир. Но на рассвете он начал клубиться, спускаться в низинки, широким облаком разлегся в поле и только острые верхушки елей торчали из него, как трубы печей в сгоревшей деревне. Тишина, в которой даже голоса танкистов возле своих машин вязли, как в болоте. Ракет не запускали, ожидали кодового сигнала по радио для командиров. А те должны были довести до подчиненных его своими способами.

В один миг эта тишина вдруг взорвалась могучим ревом заработавших двигателей танков, самоходок. Командиры машин, сбросив на спины шлемофоны, выбежали вперед и знаками стали помогать механикам-водителям выводить машины из леса. Кругом заурчало, заревело, отдаваясь эхом под кронами деревьев, и вырвалось в бесконечное, невидимое из-за тумана поле. Солнце светило все ярче, туман опускался, терял молочную густоту, превращаясь в серую грязноватую дымку. Стали проявляться в туманной мгле еще со вчерашнего дня определенные ориентиры.

Танки пошли вперед, не закрывая люков. Они покачивались на неровностях почвы, взрывали гусеницами осеннюю грязь и заполняли утреннее поле ревом двигателей. В двухстах метрах сзади пошли приземистые самоходки. До передовых окопов врага нужно было пройти двухкилометровый участок. И пока танки преодолевали это расстояние, не выдавая своего положения, рассветное небо прочертили дымные полосы и с истошным утробным ревом в сторону фашистов полетели реактивные снаряды «катюш». Еще один залп! Через минуту еще один!

Соколов шел со своей неполной ротой на правом фланге батальона. Он уже видел клубившийся дым, через который пробивались яркие жадные языки огня. Земля и обломки бревен, досок летели в воздух. Снова небо прочертили полосы хвостов реактивных снарядов. Нет, теперь «катюши» перенесли свой огонь гораздо глубже во второй эшелон обороны противника. Соколов опустился в башню танка и закрыл люк. Теперь окопы, точнее, все, что от них осталось, было хорошо видно впереди. Горела и дымилась развороченная земля. И все вокруг теперь надо было пройти гусеницами, прочесать огнем пушек и пулеметов. Следом идет пехота, которая завершит дело. А если понадобится, то и пройдет вперед перед танками, выбивая из окопов фашистов, забрасывая гранатами огневые точки.

– Внимание, я «семерка», – передал Соколов по радио командирам своих танков, – по команде открываем огонь по огневым точкам. Засекаем. Готовность тридцать секунд!

Командиры искали цели, видели, где немцы передвигаются в окопах, видят, где заработали пулеметы, определяя их по огненным вспышкам. И вот по команде Алексея танки его роты стали делать остановки и бить осколочно-фугасными снарядами по появившимся целям. Взрыв, еще взрыв, снова полетели какие-то обломки, наверное, от дзота. Где-то побежали немецкие солдаты, перепрыгивая через воронки. По ним сразу ударили пулеметы. Кто-то повалился, сраженный пулями, кто-то юркнул в разрушенный окоп, кто-то – в воронку от снаряда.

Удар, и машина подпрыгнула, осела на амортизаторах, полезла выше с треском разбивать щиты и бревна окопов и блиндажей, которые осыпались и рушились под ее гусеницами. Соколов то и дело видел в перископ искаженные ужасом лица фашистов. Но команда только одна: «Вперед, вперед, вперед!» Где-то слева загорелась «тридцатьчетверка». Сразу две машины вышли вперед и выстрелили из пушек в дым, одна осталась прикрывать корпусом танкистов, выбиравшихся из люков, вторая двинулась сразу в дым, довершать гусеницами то, что не сумели сделать снаряды. Дым, рассветная мгла, хлопья тумана, грохот взрывов и рев двигателей!

Один из танков Соколова закрутился на месте, разматывая гусеницу. Он услышал, как командир передал, что справится сам, и рота пошла дальше. Соколов получил приказ: не останавливаясь, обойти справа лесок и расчистить дорогу для наступающих частей. За ним вышли три «СУ-152». И сразу же рота наткнулась на встречные немецкие танки. Штук десять «Т-IV», развернувшись в атакующий строй на участке между дорогой и опушкой леса, пошли в атаку на советские танки. По ушам ударило так, что даже в башне танка стало больно барабанным перепонкам. Вот что значит оказаться впереди самоходок во время атаки.

Взрыв фугасного снаряда возле гусеницы немецкого танка едва не перевернул вражескую машину, сорвав гусеницу. Снаряд второй самоходки угодил под погон башни, и во вспышке огня было видно, как сорванная башня отлетела в сторону, а танк продолжал ехать, полыхая огнем, вырывающимся из корпуса. Третий танк встал от удара снаряда в лобовую броню. Он сразу задымил и начал гореть. Открыли огонь и «тридцатьчетверки». Еще минута, и оставшиеся целыми немецкие танки повернули за лес, уходя от огня.

Рассвело. Соколов посмотрел на часы. Бой идет всего два часа, а рота прошла уже тридцать пять километров. Сегодня танковый корпус, куда входил батальон Никитина, не оказался на острие удара. Их задача была – фланговые удары, охваты. Тоже важная часть наступления, ведь такие действия не меньше лобового удара заставляют врага бросать позиции и отходить, бежать. Алексей ждал приказа, не разрешая танкистам глушить двигатели. Сзади послышался гул, и вот уже весь батальон подошел к перекрестку дороги, где заняла оборону рота Соколова при поддержке трех самоходок.

– Потерял одного? – спросил Никитин, когда они встали рядом, открывая планшеты с картами.

– Гусеница, – отрицательно качнул головой Соколов. – Сейчас починят и догонят.

– Ладно, пусть со мной идут, тебя им не догнать, у тебе особая задача. Пройдешь со своими орлами вдоль реки и ударишь южнее станции Рощино-Узловая. Вот здесь на небольшой высотке у немцев опорный пункт с противотанковой артиллерией, минометной батареей. Обосноваться они там крепко не успели, без бетонных капониров и дотов. Так что с гусеницами справишься. Запомни, твоя основная задача взять их врасплох. Позиция очень удобная, если туда отойдут еще дополнительные силы, отведут туда танки, то хрен мы их выковырнем. Это угроза нашему атакующему флангу. Ты там должен быть раньше, чем немцы отойдут со своих позиций.

– Самоходки не пройдут. – Соколов показал пальцем на карте, где виднелись значки заболоченных участков.

– Ясное дело, – усмехнулся комбат. – Топить самоходки в болоте я тебе не дам. Сам справишься. Если что, я с ними прикрою тебе дырку с юго-востока.

– Василий Осипович, – Соколов посмотрел комбату в глаза, – там же два километра до Вешняков!