в армии, Олимпий меняет свое отношение ко всему происходящему, объявляет себя узурпатором Италии. Через три года он умирает от чумы. Тогда император направляет нового экзарха Федора Каллиопу, и вот он приказ выполнил, причем его даже не смутило, что папа римский, опасаясь ареста, фактически жил в Латеранской базилике и перенес туда свою постель, то есть это было святое место, которое обладало правом защиты, правом убежища. Но солдаты Федора силой вытаскивают Мартина из храма и доставляют его в столицу. Его размещают где-то в одном из помещений большого императорского дворца, на месте которого в современном Стамбуле – лишь дома, магазины и гостиницы. Именно тут, на улицах центральной части исторического Стамбула, творилась история Церкви. Именно тут пытались сломать папу Мартина. Тут его допрашивали, ему угрожали, но он не дрогнул и продолжал стоять на своем, и тогда император направляет его в ссылку, в Херсонес Таврический – в Крым.

После процесса над Мартином Констант II пошел по пути своего отца и издал Типос, документ, в котором запрещал рассуждать об одной или двух волях во Христе, и потребовал, чтобы его подписал Максим Исповедник. Но и здесь императору не удалось добиться намеченного. Рожденный в Палестине, Максим уже в детстве поступил в монастырь и учился у многих выдающихся подвижников того времени, а философское образование получил в Александрии, и если папа Мартин сопротивлялся монофелитству как глава Церкви и иерарх, то преподобный Максим разработал богословское опровержение новой ереси.

Нам дано указание в Евангелии, в эпизоде моления о Гефсиманской чаше, который потом Борис Пастернак гениально передал в своих стихах: «Если только можно, Авва Отче, // Чашу эту мимо пронеси». Господь явил естественную волю Своего человечества, которое, конечно, страшится смерти – да, мы не хотим умирать, мы не хотим болеть, – но, в конце концов, как Господь говорит, да будет воля Твоя. «Да будет воля Твоя», – этот план спасения сбывается, и это как раз показывает, что две воли находятся в гармоничном соподчинении.

Дмитрий Макаров, доктор философских наук, профессор

Сочетание глубокой веры и блестящего ума, мистического опыта и системного подхода сделали Максима Исповедника ведущим православным богословом эпохи и одним из главных отцов Церкви за всю историю. В своих трудах он изложил стройную систему взглядов на происхождение и устройство мира и человека в свете божественного Промысла.

Он довольно быстро просиял, буквально за первые пять-десять лет, духовными дарами, и, несомненно, неоднократно являлся ему и свет Господень, из его текстов это довольно очевидно. То есть то, о чем он писал про видение Бога лицом к лицу – он знал на опыте, и этот опыт он умел облечь в очень четкие, стройные логические системы представлений.

Дмитрий Макаров, доктор философских наук, профессор

Максим Исповедник в своем богословии объединил интуиции многих предшествующих авторов и движений, которые были в Византии, в том числе даже тех, которые считались к тому времени еретическими. Но Максим это переосмыслил в православном ортодоксальном ключе.

Дмитрий Бирюков, доктор философских наук

Скорее всего, Максима арестовали вместе с папой Мартином. Федор Каллиопа доставил их обоих в столицу, но судили их по отде4льности. В житии преподобного Максима Исповедника сохранились протоколы его допроса, и вот там есть два очень интересных, очень ярких момента. Максима спрашивают: а если патриарх и папа подпишут типос, ты причастишься с ними, ты примешь их веру? И Максим тогда отвечает: «Если вся вселенная начнет причащаться с патриархом, я не причащусь с ним. Дух Святой анафематствовал через апостола даже ангела, вводящего что-либо новое и чуждое проповеди». Второй момент, очень важный: Максим Исповедник категорически отверг претензии императора Константа на то, что его императорский титул позволяет ему быть чуть ли не священником или верховным богословом. Это была старая дилемма о сути церковной земной истории: что есть Церковь? Является ли она прислужницей государства – либо она столп и утверждение истины? И Максим настоял на своей правде.

Находясь в заключении в полном одиночестве, когда, казалось, весь мир был против него, он продолжал утверждать: Церковь хранит свою веру вопреки любым политическим контекстам. Так было, есть и будет, даже если в мире, кроме Максима, никого больше не останется. Вот за эту правду он шесть лет скитался по императорским тюрьмам. Его постоянно пытались переубедить, но он сопротивлялся. И тогда Константу все это надоело, Максиму отрезают язык, отрубают правую руку, и в таком полуживом, искалеченном состоянии возят по улицам Константинополя на устрашение непокорным.

Искалечивший великого святого император не снискал себе славы среди народа, да и война с арабами шла плохо. В 645 году пал последний оплот Византии в Египте – Александрия, а в 649 году враги впервые предприняли удачный морской поход, что стало чувствительным ударом для ромейской державы, привыкшей считать Средиземное море своим внутренним озером. К 60-м годам положение стало настолько опасным, что Констант даже попытался перенести столицу на Сицилию. Там он и был убит в результате заговора в 668 году.

И здесь арабы, как считают многие исследователи, сделали очень серьезную ошибку. Они, по сути, пошли по пути персов, то есть решили, что надо захватить Константинополь, столицу Византийской империи, и тем самым закончить войну. Иными словами, если захватить столицу, то противник перестанет существовать.

Антон Мохов, доктор исторических наук, профессор

Новым василевсом ромеев стал Константин IV Погонат, то есть «бородатый». Именно в его правление Византия получила секретное оружие, которое не раз еще спасет империю в течение многих столетий. Ученый по имени Каллиник изобрел «греческий огонь», горючую смесь, которую можно было метать из специальных приспособлений – сифонов. С его помощью в 673 году византийцы полностью уничтожили арабский флот, сняли блокаду с Константинополя, а затем разбили арабскую армию и на суше.

Война переходит в более спокойную позиционную фазу, когда стороны – арабы и Византия – не ставят перед собой задачу разгромить противника в течение одного похода, а решают более приземленные задачи: скажем, захватить какую-нибудь пограничную крепость и тому подобное.

Антон Мохов, доктор исторических наук, профессор

Временное избавление от арабской угрозы позволило Константину IV обратить внимание на решение церковных вопросов. Для преодоления раскола с Римской Церковью необходимо было окончательно решить вопрос с монофелитской ересью. Это мог сделать только новый Вселенский Собор.

Константин Погонат в церковной политике занял позицию, прямо противоположную своим предшественникам. Он предоставил дела Церкви самой Церкви, поэтому началась спокойная, вдумчивая,