– А что с ней не так? – спросил мужик, поглядывая на дорогу. – А! Заросла! Так здесь уже век никто не ездил! Все мимо объезжают. Места у нас тут гиблые. Или вдоль озера, а там русалка живет. Или по ту сторону. Там вообще страсть, что творится!

– А чем же вы живете? – спросила василиса, а филин усмехнулся.

– Трудом честным, да что лес пошлет! Мало нас туточки осталось! Кого шутовка озерная съела. А кого и чаща заманила, – махнул рукой мужичок. На пороге появилась дородная баба, а за ней целая ватага ребятишек. Они прижались к матери, а та обтирала руки о рваный фартук.

– Мы, да старуха на том конце деревени, – махнул рукой мужик. – У нас тут упырь объявился. И откуда его леший принес, не знаю. По ночам скотину воровал. Потом детей стал таскать. Ну, заходи, не стой! В ногах правды нет!

– Упырь, говоришь? – вздохнула Василиса. – Что заложенного неправильно схоронили?

– Да кто его знает, – махнул рукой мужик. – Но ты не стой. А то ужо темнеет. Сейчас страсти всякие твориться начнут.

Василиса посмотрела на покосившуюся хату, филин усмехнулся, поглядывая на череп.

– Нет, благодарствую, – кивнула василиса. – Далече путь держу. Пойду я. Иначе в срок не поспею.

– Видала, как у меньшого глаза светятся? – усмехнулся филин.

Василиса и без него уже все заметила навьим взглядом. Только сейчас она заметила, что раньше нужно было долго готовиться и себя настраивать, а сейчас все легко и незаметно выходить начало. Видать, действительно князь ей силу свою дает.

Глава 31. На матице

«Убей их! Не видишь, что это они деревню сожрали!», – потребовала череп тихим скрипучим голосом

В наступающей темноте было видно, как глаза детей белесыми становятся. Лунными, холодными. И у мужика с бабой тоже глаза сменились. Теперь они все смотрели на нее странным пустым взглядом.

– Может, все-таки зайдешь? – спросил мужик, приглашая в избу.

– Ну, раз просите, – вздохнула василиса, осматривая лес по сторонам. «Правильно. Лучше в избе, а то разбегутся! Ночь ведь их пора!», – нашептывала череп.

Она вошла в уютную избу. Дети малые быстро разбрелись по лавкам. Василису за стол усадили, а хозяйка стряпню понесла. Целый стол заставила.

– И откуда же такое благоденствие, коли никого в ваших краях не бывает? – спросила она, ничего не трогая на столе. Казалось, пирожки румяные, с пылу с жару, капустка моченая и хлеб свежий.

– Куда путь держишь, девица? – спросил мужик, пока жена суетилась по кухне.

«Смотри, чтобы не заподозрили! А не то, как набросятся!», – предупредила череп. – «Одну потеряла я, а тебя не потеряю!».

«Неужто совесть проснулась?! Доброе утро!», – усмехнулся украдкой филин.

Василиса хотела что-то сорвать, но ее опередили…

– Да вот, чудищ изничтожаем, – усмехнулся филин. – Тех, что людям покоя не дают.

Баба с мужиком переглянулись. Дети, которые резвились, замерли.

– Упырей, вурдалаков, кикимор, леших, – продолжал филин, пока василиса смотрела на стол навьим взглядом. Там, где капустка – черви с землей кладбищенской вперемешку. А где грибочки, там пальцы человечьи на блюде треснувшем лежали.

– Давно деревню сожрали? – внезапно спросил филин, пока василиса слышала, как череп визжать начала: «Да что вы творите!!!»

– Ваша правда, годков эдак десять назад, – вздохнул мужик, поднимая на нее лунные глаза.

Он сглотнул и посмотрел на жену. Впервые василиса не знала, что делать!

– А что нам делать? Детей кормить надо! – воскликнула упырица. – Вот и пришлось.

– Были мы обычными, – вздохнул мужик, пока череп шептал: «Убей их! Убей нечисть! Чего медлишь! Сейчас, как набросятся!». – Дочка меньшая пропала. Искали всей деревней. Мать столько слез пролила. А потом ночью стук в дверь. Стоит. Мать к ней, а там крик страшный. Я к матери, а девка стоит, кровь течет по шее и по губам, а мать над ней рыдает. «Ешь, говорит, доченька! Ешь, родная!», – а сама рукав закатывает. Хоть всю мамку съешь… Вот так один за другим и стали упырями. Сначала неприметно было. Хозяйство у нас большое. Кур жрали, гусей да уток… Только корова поначалу орала, когда нас видела. К себе не подпускала. Боялась, Зорька наша. Потом скотину у соседей воровать стали. К людям ни-ни! Только животинку. А деревня поймала жену мою, которая на промысел пошла. Осерчали и давай ее убивать. Вот я и не стерпел. Жену вызволил, хутор порешил. Вот так на людей перешли. Потом всю скотину в одном подворье собрали. И ее на годик хватило.

Василиса сидела, разинув рот. Она впервые такое слышала.

– А бабка? – спросила василиса, не видя, чтобы на нее нападали.

– Тоже упырица. Нашенская она. Только мы с ней в контрах! – вздохнул мужик, а глаза его светом лунным засветились. – И тебя сожрать хотели… Коли бы не василисой оказалась. Просьба есть к тебе одна. Только суръезно восприми.

Мужик сокрушенно опустил голову, а жена кивнула.

– Пожили мы достаточно, – произнес мужик. – Пора и честь знать! Умаялись, а все одно человеками остались. Дитяток не трогали ни разу. Даже когда хутор порешили. Всех себе забрали. Наших то тут двое! Так что просьба у нас… Но только так, чтоб не больно было. Чтобы детям не больно. Мы заплатить готовы. Есть у нас деньга. Не все ж окаянными мучится?

Василиса смотрела в горящие глаза упыря. Рядом стояла упырица, а к ней жались дети.

– Невмоготу нам уже нечистиками по свету ходить, – продолжил мужик. – Есть в нас совесть. Вот мы людей грызем, а совесть нас. Не по людски это… Можешь весь скарб забрать, что в избе найдешь… Все твое будет… Тут много купцов проезжало.

Впервые василиса не знала, что делать. Вроде бы все верно было. Вот упыри, вот она, которая должна их изничтожать. Но никогда еще нечисть не упрашивала ее.

Через полчаса она вышла из избы, глядя долгим взглядом на темные окна. Новый сарафан был велик, а вот сапоги пришлись впору. А больше ей ничего не надо было!

Она остановилась, а изба вспыхнула ярким пламенем. Огонь перекинулся на другие опустевшие избы. Через час пылал весь хутор.

– Ну иди сюда, – внезапно произнес княжич, обнимая василису. Та прижалась к нему, положив голову на его грудь. Его рука гладила ее по голове, а посох недовольно кряхтела.

– Только вот деньгу ты почему не взяла? – усмехнулся княжич, убирая белые волосы с лица василисы.

– Правильно, что не взяла! Не учи ее плохому! Нечистые деньги! Награбленные! – вякнула посох старушечьим голос. – Слезками омытые, кровь политые. Счастья не приносят!

– А забесплатно люди только к черту посылают! – усмехнулся княжич. – Или