быстро. С нотками безумия в голосе. Кажется, ангельский огонь так влиял на него. — Я хотел убить Ориса. Хотел, наконец, занять его трон. Хотя бы в качестве регента при Вендале. А потом я бы женил на нем свою дочь. Семья бы вновь стала единым целым. Кровь старшего наследника заняла бы законное место. Ведь Орис никогда не слушал меня. Никогда. Не захотел выбрать мою сестру в спутницы жизни. Не захотел отказаться от Кесанны. Не захотел даже уйти в Эдвермор и сгинуть в этой проклятой войне. Да еще и второго ребенка ей сделал-таки. И тогда я решил, что ему пора на покой. Я нашел того, кто доставит мне из Анверфела одного гнилостного жука из Преисподней. Всего одного. Там бушевала эпидемия. Но мне был нужен лишь один укус. И я подкинул жука в королевскую спальню. Откуда мне было знать, что он укусит не Ориса, а мою Кесанну.

Его голос стал плаксивым. Гадким.

— Она никогда не была твоей. И это легло в основу трагедии, — сделала вывод Авершам. — Ты ненавидел королеву не за то, что она отнимала у тебя внимание Ориса. А за то, что она выбрала не тебя. И ты не мог простить Орису, что он получил твою корону и твою избранницу. А еще то, что он сделал то, на что не решился его отец. Взял в жены девушку из простой семьи. Не принцессу. Не баронессу. Дочку рыцаря. Твое сердце не смогло пережить все это в одиночку. Ибо разделить ношу было не с кем. И твой разум был отравлен мыслями о расплате.

Повисла пауза. Абиалли мелко трясся на полу. Он неосознанно теребил руками край мантии. Отблески голубого света плясали на его искаженном лице.

Вендал захотел убить его. Прямо сейчас. Не дожидаясь суда. Но тут вновь заговорила Эстлин.

— Ревность. Месть. Зависть, — констатировала чародейка. — Все сводится к ним. Пороки в сердцах людских толкают на ужасные вещи. Заставляют принимать непростительные решения. Они служат причиной цепи событий, что привели к мучительной смерти не только королевы. Многих людей. Тех, кто был с ней тогда рядом и заразился. Тех, кто пошел за убитым горем Орисом в Эдвермор и сгинул там. Тех, кто защищал принца Вендала от демонов. От исчадий этого самого порока, которых ты нанял, чтобы окончательно уничтожить все, что тебя окружало. Сделать несчастным Ориса. Заставить его признать твое кровное родство и назвать твоих детей наследниками. Но ты не подумал, что твоих наследников может ждать та же судьба, что и тебя.

— Мои дети, — губы Тируса задрожали.

— Расскажи мне о них, — велела Авершам. — Расскажи мне о тех, про кого ты забыл из-за своих нелепых заблуждений.

— Моя старшая дочь умерла тогда же, когда и Кесанна, — магистр погрузился в горькие воспоминания. — Она служила у нее. Заразилась первой. Мой сын сейчас в Анверфеле. Он помогает нашему послу налаживать отношения с Макландами. Он здесь вообще ни при чем. А младшую дочь растят родители моей покойной жены в своем имении.

— И в наследство ты оставил им не Кархолл, а лишь боль и позор, — заключила за него чародейка.

А синий пламень все так же змеился тонкими струйками от посоха по трещинам в камнях. Он уже поднялся на стены и заполнил собой камеру, норовя заползти на потолок и сомкнуться над головами.

— Хочешь искупить вину? Хочешь, чтобы я заступилась за них перед Орисом и дала им возможность прожить спокойную жизнь без позорного клейма отпрыска предателя?

Магистр молча закивал. А Вендал ощутил такую ярость, какую никогда прежде не чувствовал. Ему не хотелось прощать или давать кому-то шанс. Ему хотелось правосудия. И он больше не думал о том, что отец лгал ему. Он понимал, что Орис Винграйн проявил недюжее терпение. Но Эстлин стояла неподвижно. Она была единственной преградой между ним и предателем Абиалли. И она хотела от него что-то еще. Что-то настолько важное, что Вендал заставил себя сдержаться.

— Открой мне, как вышло, что демоны Преисподней стали твоими слугами, — сказала нефилим.

Магистр отчаянно замотал головой из стороны в сторону. Не то не знал, что ответить. Не то боялся говорить вообще.

Авершам нахмурилась. Выпрямилась. Словно бы даже стала выше. Свечение ангельского пламени замерцало ярче. Вендал невольно смежил веки. Нити живого света въелись в камни темницы глубже, расползлись еще дальше и, наконец, покрыли весь покатый потолок камеры. А потом медленно и неотвратимо потекли к узнику. Точно тонкие пальцы бестелесных призраков.

Когда первая тонкая струйка голубого света подползла ближе и коснулась его голой лодыжки, Абиалли взвизгнул и засучил ногами по полу.

— Нет, пожалуйста! Нет! — закричал он не своим голосом.

Эстлин вскинула руку. Движение световых плетей прекратилось.

— Это ангельский огонь, магистр, — пояснила чародейка. — Он способен не просто причинять невыразимые мучения, но и выжигать. Все. Например, душу. — она говорила спокойно. Даже несколько отрешенно. — Вы наверняка слышали обо мне многое. И возможно слышали о том, что я не умею получать отказ. Поэтому никогда не задаю вопрос дважды. И никогда не предлагаю дважды ничего. Поэтому подумайте, как следует.

Магистр с ужасом посмотрел на кожу на своей ноге. В том месте, где ангельский огонь коснулся его, взбух жирный черный волдырь размером с орех.

Вендал тоже смотрел во все глаза. Ангельский огонь. Сила, красотой которой он недавно восхищался, могла искалечить любого. Не только демона. Конечно, Авершам все боялись и складывали о ней легенды. Тот, кто укрощал такую мощь, не нуждался в армиях.

Все камни в камере пропитывал этот свет. Он залез в каждую трещинку. Въелся в каждый кирпичик. И мягко пульсировал. Дышал своим полупрозрачным свечением. Напитывал воздух, как молнии в грозу. Но не изливался наружу, в коридор. И не касался Вендала. Лишь легонько колыхал его волосы в том месте, где они касались низкого дверного проема. Принц чувствовал, что она старается успокоить его, унять его боль и гнев от слов Тируса. Точно Эстлин не стояла к нему спиной, а обнимала его, тесно прижимаясь к коже.

Авершам была эпицентром неземной стихии. А ее целью оказался мятежный магистр, съежившийся в углу под давлением. И Вендал был уверен: в эту секунду он ощущает совсем не то, что чувствует сам принц.

— Я вел переписку с одним человеком, — сглотнул Абиалли. — Я не знал его имени. Он сам написал мне однажды. Не знаю, как он вышел на меня. Но он сказал, что знает обо всех моих печалях и может помочь. Поначалу я отказал ему. Но в следующем письме он