— Вроде бы нет, — Джеримэйн задумчиво поскрёб в затылке. — Разозлился, как сотня болотных бесов, — это да. Ух и орал! Но удивлён не был.

— Так вот о чём они вчера говорили! — Элмерик хлопнул себя по колену.

— Кто?

— Не важно.

Теперь барду стало понятно, отчего наставники боялись, что именно он, а не Джерри, наделает глупостей. Вот только зачем было скрывать? Всё равно ведь рано или поздно война дошла бы и до Холмогорья… От Вересковых Врат враг наверняка двинется на столицу — Тригорицу. А там отец. И маленькие братик с сестричкой. Конечно, он должен быть с ними в такой момент!

Элмерик встал, отхлебнул ещё вина и с грохотом поставил бутылку на стол.

— Эй, ты куда? — Джерри заступил ему путь.

— К Шону. Да не делай ты такие страшные глаза! Я просто хочу с ним поговорить.

— Ну валяй, говори, — Джеримэйн со вздохом посторонился. — Только это бесполезно — Летняя битва меньше чем через месяц. Ты нам нужен здесь. А Каллахан там и без нас управится. Эй, ты бы хоть рубаху надел, что ли! Война — это ещё не повод по замку голышом скакать.

Эти слова немного отрезвили барда. Пришлось вернуться и одеться. А потом он всё равно пошёл к рыцарю Сентября.

На стук тот отозвался почти сразу. Рывком распахнул дверь и уже хотел было сказать что-то резкое, как вдруг осёкся, увидев Элмерика.

— А… это ты?! Чего тебе?

— Можно войти? — барду не хотелось разговаривать через порог. Тем более что Шон был явно не в настроении и вполне мог захлопнуть дверь прямо перед его носом.

Наставник посторонился, пропуская Элмерика в свои покои. С тех пор как бард бывал здесь в последний раз (а было это ещё зимой, когда он нарвался на проклятие кошмарных снов), в комнате почти ничего не изменилось, несмотря на все нововведения Фиахны. Вот только сновидческих оберегов стало намного больше. Разноцветные ловушки для снов свисали с углов нерастопленного камина, украшали изголовье кровати и даже потолок. Ещё несколько амулетов с совиными перьями покачивались на изгибах подсвечников, а самый большой — с вороньими — висел поверх шторы на плотно занавешенном окне. В воздухе пахло сухими травами и сладковатой гарью, от которой у Элмерика запершило в горле — кажется, Шон немного перестарался с благовониями.

— Темновато… — бард, не удержавшись, закашлялся.

— Так лучше спится. А ты чего издалека начинаешь? Думаешь, я не знаю, зачем ты пришёл?

— Если знаете, тогда позвольте мне уехать! — Элмерик сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. — Я должен быть в Холмогорье, рядом с мастером Каллаханом, чтобы защитить свой край.

Рыцарь Сентября, вздохнув, закатил глаза:

— Даже не думай. Командир хочет, чтобы ты остался и помогал нам, когда настанет ночь Летней битвы. А на севере и без тебя управятся. Я помню, что там у тебя родные, — значит, и Каллахан не забудет. О них позаботятся.

— Это он так сказал? — упавшим голосом уточнил бард.

Если командир отдал приказ, ослушаться будет никак нельзя. Ох, и дёрнул же бес дать нерушимый обет!

Но Шон нехотя покачал головой.

— Нет. Но насколько я его знаю…

— То есть это всего лишь домыслы? — бард не дал ему договорить, и рыцарь Сентября помрачнел, как небо перед грозой.

— Тебе не кажется, что ты забываешься?

Его ледяной тон Элмерика ничуть не смутил. Пускай пугает — не страшно! В ответ он шагнул вперёд, грозно сверкнув глазами:

— Это моя родина, моя земля, моя семья! Я не могу оставаться в стороне, когда им угрожает опасность, и обязан сделать всё, что в моих силах. И если прямого запрета от командира не было, вы меня тут не удержите!

— Ты в этом уверен? — хмыкнул Шон.

Он не стал ничего делать, даже пальцы из-за пояса не вытащил, но Элмерик по выражению тёмных глаз наставника понял, что зарвался. Рыцарю Сентября достаточно было шевельнуть мизинцем, чтобы замки закрылись, и бард просто не нашёл бы выхода из замка — как-никак, он был одним из лучших чародеев даже по меркам Соколов.

Но сейчас ничто не могло заставить Элмерика отступиться.

— Я знаю, что вы сильнее меня. Но это не значит, что я не буду спорить с вашими решениями, когда считаю их несправедливыми, — он слишком глубоко вдохнул дымный воздух и снова закашлялся. — Нарушить приказ мастера Каллахана я не могу, и вы это знаете. Но вы — не он. И я думаю, что вы сильно ошибаетесь.

— Элмерик, я не хочу с тобой ссориться, — даже под маской было видно, что Шон пытается вымученно улыбнуться. — Давай лучше по-хорошему. Если ты не хочешь слушать меня — подожди пару дней. Я сам свяжусь с Каллаханом.

— Тогда почему бы прямо сейчас с ним не связаться?

Когда бард задавал этот вопрос, он уже знал ответ, потому что мгновением раньше заметил на столе склянку с зельем мастера Патрика. Пустую. Похоже, старый алхимик всё-таки уболтал Шона принять лекарство и немного отдохнуть от выматывающих сновидений.

— Сейчас я не вижу снов, — признался рыцарь Сентября. — И знаю, что тебе это только на руку. Нет запрета от командира — можно сбежать, не так ли? Но имей в виду: если ты найдёшь его, он сразу же отправит тебя обратно, и всё это будет зря. Просто не добавляй забот ни нам, ни себе, хорошо?

Элмерик скрипнул зубами. Разумом он понимал, что Шон прав, но сердце разрывалось от боли за родное Холмогорье.

— Но мой дом… фоморы… — он замолчал, испугавшись, что если продолжит, то не сможет сдержать слёз.

Рыцарь Сентября, сдвинув в сторону свитки и травы, уселся на стол прямо напротив него и сплёл руки на груди.

— Это война, Элмерик. Такие времена. По крайней мере, ты можешь утешиться