чтобы вызвать заметные изменения климата. И все же SCoPEx станет первым строгим полевым — или, если угодно, небесным — испытанием этих методов, и многие были против того, чтобы аэростат вообще поднимался в воздух.

— Даже с незначительным количеством аэрозоля, — сказал мне Койч, — это чрезвычайно символично — поднять в стратосферу воздушный шар, распыляющий светоотражающие частицы.

— Есть люди, которые считают, что мы не должны проводить этот эксперимент, по довольно логичным, на мой взгляд, причинам, — сказал мне Кит, наблюдая за тем, как один из его аспирантов наносит эпоксидную смолу на шасси гондолы SCoPEx. — Но расставим точки над «i»: единственный физический риск заключается в том, что гондола развалится и упадет кому-нибудь на голову.

Гарвардская исследовательская программа по геоинженерии на данный момент финансируется лучше всех в мире — инвестиции в нее составляют почти $20 млн. Но в Соединенных Штатах и Европе есть несколько других групп, изучающих иные формы «климатического вмешательства».

Сэр Дэвид Кинг, химик, который был главным научным советником премьер-министров Великобритании Тони Блэра и Гордона Брауна, а также специальным представителем правительства по вопросам изменения климата, недавно запустил в Кембридже свою исследовательскую инициативу, создав Центр по восстановлению климата.

— На сегодняшний день температура примерно на 1,1–1,2 °C выше температур доиндустриального уровня, — сказал мне как-то Кинг по телефону. — И вывод заключается в том, что это перебор. Например, арктический морской лед таял и продолжает таять гораздо быстрее, чем предполагалось в соответствии с прогнозами. Мы видим, что ледяной покров Гренландии тоже начинает таять быстрее, чем ожидалось. И как же нам со всем этим справиться?

По словам Кинга, помимо радикального сокращения выбросов — «честно скажу, без этого нам придется туго», — Центр был создан для содействия исследованиям в области извлечения углерода и технологий «повторного замораживания» полюсов. Одна из идей, которую он упомянул, — это полярный вариант «осветления облаков». Согласно этому проекту, в Северный Ледовитый океан нужно будет отправить флот кораблей, которые распылят в небе мельчайшие капли соленой воды. Теоретически кристаллы соли увеличат отражательную способность облаков, что уменьшит количество солнечного света, падающего на лед.

— Мы надеемся, что так получится сохранить слой морского льда, который образуется во время полярной зимы, — сказал Кинг. — И если повторять эту процедуру из года в год, можно постепенно, слой за слоем восстановить лед.

Дэн Шрэг — директор Центра окружающей среды Гарвардского университета и обладатель Макартуровского «гранта для гениев». Он помог создать гарвардскую программу по геоинженерии и входит в ее консультативный совет.

«Кое-кто пришел в ужас от перспективы конструирования климата в масштабах всей планеты, — писал он. — По иронии судьбы, такие инженерные усилия могут стать последней надеждой на выживание большинства естественных экосистем Земли — хотя, возможно, если такие инженерные системы будут развернуты, то экосистемы уже нельзя будет назвать естественными»[229].

Офис Шрэга находится примерно в квартале от офисов Кита и Койча, и, когда я приехала в Кембридж, мы договорились с ним о встрече. Первым меня встретил пес Шрэга, добродушный чинук Микки.

— Не знаю, доводилось ли вам, писателям, испытывать подобное давление, — сказал Шрэг. — На меня очень давят коллеги, хотят, чтобы я заверил их, что все будет хорошо. Людям нужна надежда. А я им в ответ: «Знаете что? Я ученый. В мои задачи не входит приносить хорошие новости. Мое дело — как можно точнее описывать мир». Я геолог и часто думаю о временных масштабах, — продолжал он. — Климатические системы существуют в масштабах от столетий до десятков тысяч лет. Если завтра остановить выбросы CO2, что, конечно, невозможно, мы все равно будем наблюдать потепление на протяжении как минимум нескольких сотен лет, потому что температура океана пока не выровнялась. Это элементарная физика. Мы не знаем, насколько велико это дополнительное потепление, но оно легко может привести к изменению еще на 70 % по сравнению с уже произошедшим потеплением. Так что в этом смысле мы уже находимся на уровне 2 °C. Нам повезет, если мы остановимся на 4 °C. Это не оптимизм и не пессимизм. На мой взгляд, такова объективная реальность.

(Глобальное повышение температуры на 4 °C не просто значительно превышает официальный порог катастрофы, оно приближает нас к ситуации, которую можно описать как немыслимую.)

— Думать, что каким-то образом исследования в области солнечной геоинженерии откроют ящик Пандоры, — страшно наивно, — сказал Шрэг. — Вы правда верите, что американские или китайские военные об этом не думали? Да ладно! Уже использовался засев облаков, чтобы вызвать дождь. Ничего нового или секретного тут нет. Людям нужно перестать думать о том, нравится им солнечная геоинженерия или нет и стоит ли ей заниматься. Необходимо понять, что не нам решать. И не Соединенным Штатам. Но представьте, что вы — мировой лидер и у вас есть технология, которая может избавить человечество от боли и страданий, полностью или частично. Наверняка это сильное искушение. Я не говорю, что это случится завтра. Думаю, лет тридцать у нас еще есть. А самая важная задача ученых — просчитать все варианты и понять, что может пойти не так.

Пока мы разговаривали, в офисе появилась подруга Шрэга. Он представил ее как Эллисон Макфарлейн, профессора Университета имени Джорджа Вашингтона и бывшую главу Комиссии по ядерному регулированию США. Когда он сказал, что мы обсуждаем геоинженерию, она опустила большой палец вниз, выражая свое неодобрение.

— Это повлечет за собой непредвиденные последствия, — сказала она. — Ты думаешь, что поступаешь правильно. Твои знания о природе и мире говорят о том, что все получится. А потом ты запускаешь процесс, и он приводит совсем не к тем результатам, да еще при этом случается какая-нибудь новая беда.

— Реальность изменения климата такова, что мы находимся в тупике, — ответил Шрэг. — Геоинженерия — штука непростая. Мы обратились к ней только потому, что мир раздал нам дерьмовые карты.

— Мы сами их себе раздали, — возразила Макфарлейн.

3

Примерно тогда же, когда ВМС США запустили проект «Ярость бури» (Project Stormfury), армия приступила к осуществлению проекта, который был известен — правда, лишь немногим, поскольку он был совершенно секретным, — как «Ледяной червь» (Iceworm). Проект «Ледяной червь» был чрезвычайно холодным планом победы в холодной войне. Военные предложили пробурить в ледяном покрове Гренландии сотни километров туннелей и проложить там рельсы, по которым должны были курсировать ядерные ракеты, чтобы сбить с толку разведку СССР. «Таким образом, в проекте сочетаются мобильность, рассредоточение, скрытность и твердость», — хвастливо заявлялось в секретном отчете[230].

В соответствии с этим планом летом 1959 г. Инженерный корпус сухопутных войск США был направлен на строительство базы.