Шрифт:
Закладка:
Советские проекты были, в зависимости от точки зрения, то ли еще более провидческими, то ли еще более безумными. В книге под названием «Может ли человек изменить климат?»{18} инженер Петр Борисов предлагал растопить арктические льды при помощи дамбы поперек Берингова пролива. Сотни кубических километров холодной воды можно было бы тем или иным способом перекачать из Северного Ледовитого океана в Берингово море, которое вбирало бы теплую воду из Северной Атлантики, что, по расчетам Борисова, привело бы к смягчению зимы не только в полярных широтах, но и в средних.
«Человечеству нужна война против холода, а не холодная война»[214], — заявил Борисов.
Другой советский ученый, Михаил Городский, рекомендовал создать вокруг Земли пояс из частиц калия, что-то вроде колец Сатурна. Он должен был располагаться так, чтобы летом отражать солнечный свет. Городский считал, что это сделает зимы на Крайнем Севере гораздо теплее, а также приведет к таянию вечной мерзлоты, что он приветствовал[215]. Это и многие другие предложения советских ученых собраны в книге «Человек меняет климат»{19}, английский перевод которой вышел в издательстве Peace Publishers. Сборник заканчивался декларацией:
«Каждый год будут выдвигаться новые проекты по преобразованию природы. Они будут все грандиознее и поразительнее, ибо человеческое воображение, как и человеческое знание, не знает границ»[216].
В 1970-е гг. климатическая инженерия впала в немилость. Опять же, трудно точно сказать почему. Вероятно, это было как-то связано с обеспокоенностью общественности по поводу состояния окружающей среды. А также, возможно, с растущим единодушием в научных кругах в понимании того, что засевать облака химикатами бессмысленно[217]. Тем временем появлялось все больше и больше сообщений, как на английском, так и на русском языках, о том, что люди уже изменяют климат, причем в глобальном масштабе.
В 1974 г. Михаил Будыко, выдающийся ученый из Ленинградской геофизической обсерватории, опубликовал книгу под названием «Изменения климата»{20}. Он рассказал об опасностях, связанных с повышением уровня CO2, но утверждал, что дальнейшее повышение неизбежно: единственный способ сдержать выбросы — снизить потребление ископаемого топлива, а на такое не пойдет ни одна страна.
Следуя этой логике, Будыко пришел к идее «искусственных вулканов». Предлагалось распылять двуокись серы в стратосфере с помощью самолетов или ракет[218]. Будыко не собирался улучшать природу в духе проекта «Ярость бури» или строительства дамбы в Беринговом проливе. Скорее, он следовал логике изречения, прозвучавшего в фильме «Леопард»: «Чтобы всё осталось по-прежнему, всё должно измениться»{21}.
«В ближайшем будущем преобразование климата станет необходимым для поддержания существующих климатических условий»[219], — писал Будыко.
Дэвида Кита, профессора Гарвардского университета, специалиста в области прикладной физики, как-то назвали «возможно, самым выдающимся сторонником геоинженерии»[220], и его это возмущает. «Я сторонник реализма»[221], — написал он в 2015 г. редактору The New York Times. Кит основал исследовательскую программу по Солнечной геоинженерии в 2017 г. и с тех пор регулярно получает письма от недоброжелателей. Ему дважды угрожали смертью, причем угрозы были настолько серьезные, что ему пришлось обратиться в полицию. Офис Д. Кита находится в том же здании и даже на том же этаже, что и офис Фрэнка Койча.
— Солнечная геоинженерия — это не то, что можно изучать теоретически, — сказал мне Кит, когда я пришла поговорить с ним через несколько дней после беседы с Койчем. — Все зависит от того, как люди ее используют. Поэтому всякий раз, когда слышишь заявления, что солнечная геоинженерия может унести миллионы жизней, или спасти мир, или что-то еще, нужно спросить: «О каком именно солнечном геоинженерном проекте идет речь? Какой метод предполагается использовать?»
Дэвид Кит — высокий и угловатый, с бородкой как у Линкольна. Заядлый альпинист, он называет себя «самоучкой», «технофилом» и «человеком, помешанным на защите окружающей среды»[222]. Он вырос в Канаде и около десяти лет преподавал в Университете Калгари. Там он основал компанию Carbon Engineering, которая конкурирует с Climeworks в области прямого улавливания парниковых газов. (У Carbon Engineering есть экспериментальный завод в Британской Колумбии, который я однажды посетила; оттуда открывается живописный вид на гору Гарибальди, спящий вулкан высотой почти 3 км.) Сегодня он живет на два дома между Кембриджем и Канмором, городом в Канадских Скалистых горах.
Кит считает, что в конечном итоге мир сократит выбросы углекислого газа если не полностью, то очень близко к тому. Еще он верит, что технологии извлечения углерода в конечном итоге можно будет масштабировать и таким образом решить проблему остаточного углекислого газа сверх допустимого уровня. Но всего этого, вполне возможно, будет недостаточно. Во время «превышения» температуры пострадает очень много людей, а некоторые изменения — например, гибель Большого Барьерного рифа — обратить вспять уже не удастся.
Лучший путь в будущее, по его словам, — делать все одновременно: сокращать выбросы, работать над извлечением углерода и гораздо серьезнее относиться к геоинженерии. Основываясь на результатах компьютерного моделирования, он предположил, что самым безопасным вариантом было бы распыление в атмосфере такого количества аэрозоля, чтобы сократить потепление вдвое, но не прекратить его полностью — так сказать, «геоинженерные полумеры».
— По сути, если даже не пытаться восстановить температуру до доиндустриального уровня, все климатические модели показывают, что в этом случае большинство основных климатических угроз, которые сейчас на слуху, такие как экстремальные осадки, экстремальные температуры, недостаток питьевой воды, повышение уровня моря, все равно уменьшаются, — сказал он мне. И это будет проявляться, по его словам, «практически везде, в том смысле, что нет явно неблагополучных регионов. Мне кажется, это потрясающий результат».
Я спросила Кита о так называемом риске недобросовестного поведения. Если люди решат, что геоинженерия смягчит худшие последствия изменения климата, зачем им тогда сокращать выбросы? Он согласился, что это действительно вызывает беспокойство, но при этом сказал, что возможно и обратное: «увеличение диапазона решений» может вдохновить людей на более активные действия.
— Если отбросить односторонний подход, согласно которому
