— Так точно.

— Вперед! Итак, пожар в гостинице «Украина». Как вы считаете, майор, это — зрелище?

— Неудобно говорить, но я согласен. Зрелище.

— Отлично. Столкновение бензовоза с троллейбусом — можно это назвать тем же словом?

— Разумеется. Это даже на пленку снимали.

— А мы не знаем, не снимали ли на камеру и остальные преступления. Очень может быть, что снимали. Идем дальше с вашего позволения.

— Идем.

— Человек сорвался с «тарзанки» — это, по-вашему, зрелище?

Стрельцов кивнул и ответил:

— Даже если он и не срывается, полет с «тарзанки» — всегда зрелище. А если у кого-то больная психика — то оборванная «тарзанка» может принести ему много дополнительных радостей.

— Совершенно верно, — устало выдохнул Калинин. — Ну и апогей всего, о чем мы только что говорили, — взрыв горючего в бочках в районе Алтуфьево.

— Это зрелище, для любого — зрелище, — улыбаясь, ответил Стрельцов. — Полыхнуло так полыхнуло!

— Ну вот, — сказал ему Калинин. — Что и требовалось доказать.

Стрельцов недоуменно на него уставился.

— Вы о чем? — спросил он. — Я не понимаю.

— Спрос рождает предложение, — объяснил ему Калинин. — А иногда предложение может опережать спрос. Понимаешь, что я имею в виду?

Когда он был эмоционально возбужден, он всегда путался в этих местоимениях: «ты» и «вы».

— Нет, — сказал Стрельцов.

— Я понимаю, версия бредовая. Но мы как-то договорились не обращать внимания на излишнее безумие версий, так?

— Ну…

— Ну и вот, — продолжал Калинин, не замечая, что его подчиненный разговаривает с ним не как с начальником. — В последнее время в славной нашей столице участились преступления, которые с полным правом можно назвать зрелищными. С этим ты согласен?

— Да, — кивнул головой Стрельцов. — Мы же договорились.

— Итак, преступления — зрелищные. Раз есть зрелища — значит, кто-то их устраивает.

— Логично, — ехидно проговорил Стрельцов.

— А ты не подначивай меня, — обиделся Калинин. — Ты дальше слушай. Раз кто-то устраивает зрелища — значит, кому-то это нужно! Так или нет?

— Маяковский какой-то, — пробормотал Стрельцов. — Но пусть так.

— Богатых сейчас развелось — хоть отстреливай, — сказал ему Калинин. — И не всегда эти богатые отличаются нравственностью, правда?

— Не всегда — это еще мягко сказано, — согласился Стрельцов.

— И мы берем безумную мысль и превращаем ее в рабочую версию. Сказать, что это за мысль, или сам догадаешься? Ну, майор! Говорите.

Стрельцов ошеломленно молчал, не в силах вымолвить ни слова.

— Черт знает что, — тихо заговорил он после продолжительной паузы. — Какая-то сволочь заказывает трагедию, а другая сволочь исполняет заказ. Я не могу в это поверить. Этого не может быть.

— И все-таки это похоже на правду, — сказал ему Калинин усталым голосом.

— Да это даже технически невозможно! — воскликнул Стрельцов. — Ну, ладно, пожар в гостинице, ладно, «тарзанка», можно все это устроить, если хорошо заплатят, да? Но — бензовоз?! Столкновение с троллейбусом?! Как это можно подстроить?!

— Ты сам заговорил о деньгах. Если есть деньги и связи — многое можно сделать. А тут рука чувствуется умная. Понимаешь меня?

— Бред, — покачал головой Стрельцов. — Бред, глупость. Но…

— Что — но? — заинтересованно спросил Калинин.

Стрельцов ответил следующее:

— Но если забыть о том, что это бред, то это объясняет если не все, то очень многое.

Калинин с шумом выдохнул воздух.

— Ну, слава Богу! — с облегчением заключил он. — А то я начинаю думать, что с ума схожу. Значит, как рабочая версия это вполне может сойти?

— Это звучит по-идиотски, но может.

— Неважно, как это звучит, главное, что мы все-таки до этого додумались.

— Интересно, — проговорил Стрельцов, — что за люди это проделывают?

Калинин встрепенулся.

— Да! — вспомнил он. — Капсула-то эта! Она появилась после взрыва. Будем считать, что оставил ее кто-то, кто имел к этому взрыву непосредственное отношение. Мы уже выяснили как бы, что это ловкие, умелые люди.

— Или один человек, — вставил Стрельцов.

— Или один, — легко согласился Калинин. — Так вот этот кто-то как-то проник и оставил капсулу в любимой кружке Дроздова. Зачем он это сделал?

— Это какой-то знак, — предположил Стрельцов.

— Может быть, — кивнул Калинин. — Или «черная метка».

— Что? — не понял Стрельцов.

— Помнишь «Остров сокровищ» Стивенсона? С чего роман начинается?

— Кто-то кому-то приносит «черную метку», — с трудом вспомнил Стрельцов.

— Которая означает скорую гибель получившего! — обрадованно подтвердил Калинин. — Можем допустить, что кто-то таким образом предупредил Дроздова о скорой гибели?

— И даже неотвратимости этой гибели, — добавил охотно Стрельцов.

— Вот-вот, — произнес задумчиво Калинин. — Именно что о неотвратимости.

Итак, они, казалось, выяснили для себя очень многое. Хотя, с другой стороны, и оставались там же, откуда начинали. Ни на йоту не приблизились к разгадке.

3

Офицер Службы безопасности Елена Соколова, которую сотрудники спецотдела «А» называли просто Леночкой, пребывала в полной растерянности.

Когда она представилась журналисткой из газеты, с ней разговаривали не слишком охотно. До начальника нужного отдела и вовсе не допустили. Но это, впрочем, было вполне понятно. Серьезные люди не очень-то доверяют газетчикам, и в большинстве случаев правильно делают, что не доверяют.

Но не уходить же ни с чем!

И она вытащила свое настоящее удостоверение, в котором черным по белому было написано, что предъявителю сего разрешены любые следственные действия во всех государственных учреждениях Российской Федерации. Леночка привыкла к всесильности своего удостоверения и была уверена в том, что ее немедленно свяжут с тем, с кем встречи она добивалась.

Не тут-то было.

Рано поседевший капитан устроил ей настоящий допрос с пристрастием:

— Почему вы сразу не показали удостоверение?

— Не видела в этом необходимости, — спокойно ответила ему Леночка.

— А почему вы решили сейчас его показать?

— Увидела, — так же ровно отвечала Леночка.

— Что увидели?

— Необходимость, — объяснила ему Леночка.

— Полковник Арсеньев не может вас принять.

— Скажите полковнику Арсеньеву, — посоветовала ему Леночка, — что в таком случае ему придется ответить не на мои вопросы, и тогда их будет побольше.

— Вы угрожаете?

— Вовсе нет, — пожала плечами она. — Просто ему могут задать помимо прочих и такие вопросы: почему он препятствует расследованию органов Службы безопасности и, например, почему в своей приемной держит хама?

— Это кто хам? — медленно спросил капитан. — Я?! Вы ответите за это. Я старше вас по званию. В вашем удостоверении сказано, что вы лейтенант.

— Вы не представились даже после того, как ознакомились с моими документами, — сказала ему Леночка. — Это хамство.

Капитан долго на нее смотрел, а потом, сделав над собой видимое усилие, проговорил:

— Извините. Моя фамилия Карпин. Лейтенант Карпин.

— Очень приятно, — сказала Леночка. — Лейтенант Соколова.

— Подождите немного, — попросил ее Карпин. — Я доложу о вас полковнику.

Он встал из-за своего стола и скрылся в кабинете.

Леночка