— Да, — глухо отозвался Стрельцов. — Нет, я виноват. Мы должны были доложить вам. Мы вели себя, как школяры.

— Вы, кажется, боитесь за ее безопасность? — спросил Калинин Стрельцова. — Не бойтесь. Самое неприятное, что может произойти, — это то, что они наглухо перекроют нам каналы и выяснить все потом будет непросто. А они это делать умеют, стервецы.

— А генерал? — сказал Стрельцов. — Неужели и генерал на них не сможет подействовать?

— В том-то и дело, — вздохнул Калинин. — Не хочется мне пока его к этому делу подключать. Во многом из-за этого я и бросился за вашей невестой.

Стрельцов кивнул.

— Понятно, — сказал он.

В голосе его совсем не было оптимизма, но Калинин на этот раз не стал успокаивать подчиненного. Пусть помучается. В следующий раз будет докладывать начальству обо всем, что знает. Слишком они со своей невестой распустились. Пусть переживает.

Ехать дальше не имело смысла.

— Поворачивай, — приказал Калинин. — Едем в контору.

Стрельцов беспрекословно подчинился.

2

Калинин сидел за своим столом в полном одиночестве и размышлял, сжав голову обеими руками.

Итак, что мы имеем? Странную таинственную капсулу. Будем надеяться, что тайна ее происхождения очень скоро разъяснится.

Этот взрыв в Алтуфьеве наделал немало переполоха. Что он мог прояснить? Какой основной вывод можно сделать из этой истории? То есть что можно сказать с полной уверенностью?

Шмелев утверждает, что эта капсула каким-то образом связана со взрывом. Шампанское Дроздов пьет каждый день — и всегда из одного и того же бокала. На первый взгляд совершенно абсурдное предположение имеет тем не менее под собой логическое обоснование, пусть даже такое же абсурдное. Мы же только рассуждаем, правда?

Иван уверен, что капсулы этой до взрыва не было в бокале. И что после взрыва она в нем появилась. Он настаивает на своей интуиции. Похоже, лавры Маргариты Гессен не дают ему спать спокойно. Ну что ж, если он так просит, примем это как данность. Тем более что Иван, что бы Олег там ни говорил, тоже обладает схожим чувством.

Итак, начнем все сначала.

Капсула была у кого-то, кто взорвал зачем-то бочки, а потом каким-то образом проник к Дроздову и подкинул ее в любимую кружку последнего. Вот ведь бред какой… «Проник», «подкинул»…

Погоди-ка, Олег, погоди, а что не бред?

Разве этот взрыв не идиотизм? Это может быть что угодно, но только не террористический акт — никаких требований, насколько мне известно — а мне известно многое, — не выдвигалось. Значит, повторимся, это не террористический акт. И это не диверсия. Хулиганство? Шалунишки-мальчишки? Маловероятно. Хотя какая-то доля вероятности есть. Собрались ребята, решили устроить себе развлечение, достали взрывчатку и устроили своими собственными руками себе зрелище. Смотрят и радуются. Девочек пригласили, орешки кушают…

Стоп!

О, черт! Нет, быть не может! Нет, это слишком, слишком невероятно!

И все-таки, все-таки…

И все-таки это может быть.

Даже больше: скорее всего так оно и есть. Но тогда…

Тогда это черт знает что!

— Стрельцов?! — заорал Калинин.

И выбежал из кабинета. Зачем, куда? Он не думал об этом. Он почему-то был уверен, что если выбежит из кабинета, то в коридоре встретит своего заместителя, а если не выбежит, то будет ждать его до скончания века. Глупость, конечно, но иногда в нас живут ясные или неясные предчувствия, которым мы не всегда можем найти обоснования.

Так и получилось. Майор Стрельцов шел по коридору в направлении кабинета, из которого Калинин только что выбежал.

Увидев своего начальника с безумными глазами, он опешил и споткнулся на ровном месте. Через секунду он во весь рост растянулся на полу.

Калинин даже не улыбнулся. Мистика, подумал он. Это дело соткано из мистики.

— Встаньте, майор, — приказал он. — Прошу прощения, что напугал. У меня есть к вам разговор.

Стрельцов поднялся и сказал:

— У меня тоже.

Вид у него был при этом зловещим.

Стрельцов стоял посреди кабинета, а Калинин мерил комнату быстрыми и широкими шагами. Стрельцов видел, что его начальник пребывает в состоянии крайнего возбуждения.

Калинин носился по кабинету, а Стрельцов докладывал:

— Дроздов Глеб Сергеевич прописан на улице Каргопольской, во втором доме, квартира сорок пять, с тысяча девятьсот девяносто пятого года. По документам, приехал из Магнитогорска. Я послал туда запрос. К ним он приехал из Челябинска. В Челябинск он приехал из узбекского города Андижан. В Андижане его след обрывается — там его никто не знает.

— Интересно, — бормотал Калинин, — очень интересно. Продолжайте, майор.

Стрельцов пожал плечами.

— А нечего продолжать, — сказал он. — Концов нет. Как будто из воздуха человек материализовался. Как он появился, откуда — тайна сия велика есть.

Калинин остановился, но только на пару секунд. Он сказал:

— Ищите, майор. Ройте везде. — И он снова забегал по кабинету.

Стрельцов смотрел на него чуть устало. Когда же ему надоест так бегать? — думал он. Пожалел бы себя. И меня заодно.

Калинин вдруг остановился и спросил его:

— Послушайте, майор, как вы думаете: вот когда бензовоз с троллейбусом столкнулись — это было красивое зрелище?

— Что?! — Стрельцову показалось, что он ослышался.

— Я и сам чувствую, — сознался Калинин, — что у меня, как говорят, шарики за ролики заходят. Вы только ответьте на вопрос.

— То есть я вас правильно понял? — медленно начал Стрельцов. — Вы спрашиваете, красивое ли зрелище представляло столкновение бензовоза с троллейбусом или нет? Правильно?

— Постарайтесь не обращать внимания на этическую сторону вопроса, — кивнул Калинин. — Просто отвечайте.

— Не знаю, насколько оно было красиво, — осторожно ответил ему Стрельцов, — но то, что оно было ярким, захватывающим, — определенно.

— Вот! — воскликнул Калинин. — Вот именно! Конечно! Яркое, захватывающее! Красиво — слово не совсем точное. Спасибо, майор!

— За что? — так же осторожно поинтересовался Стрельцов.

— Вы убедили меня в том, что то, что пришло мне в голову, имеет смысл.

— Это бывает, — успокоительно сказал его заместитель.

— Послушайте, Стрельцов, я сам люблю пошутить, но сейчас не до шуток. Вы даже не представляете, что именно мне пришло в голову.

— И что же это?

Калинин снова заходил по кабинету, но на этот раз намного спокойней. Стрельцов без труда мог следить за всеми его передвижениями.

— Посмотрите, что получается, — сказал возбужденно Калинин. — Мы смотрели с вами необычные преступления, так? Необычные со всех точек зрения.

— Так, — согласился Стрельцов. — И что в этом было неправильного?

— Да правильно, правильно все было! — поморщился Калинин. — Но мы не упомянули еще одно качество, которое может объединять все эти преступления. Я буду перечислять, а вы