как это делала Мэдди, когда хотела выразить свое отвращение, чтобы даже тупому было понятно. Но в исполнении Холли это был высший пилотаж.

– Мы берем Лося, – сказала я. – Это не обсуждается.

Очередное неожиданное заявление от Саманты Ариас. «Какого хрена, Саманта?» – подумалось мне.

Гриффин внимательно посмотрел на меня и улыб- нулся.

Я хотела уверенно встряхнуть волосами, но кольцо зацепилось, и я попыталась незаметно его высвободить. Рука зависла в воздухе возле уха, как бы говоря: «Дорогуша, ты торопишься».

Глава 15

Есть проблема? Заведи собаку

Холли схватила меня за локоть и сказала:

– Простите, доктор, нам с подругой нужно поговорить.

Грифф был не дурак. Скорее всего, он раскусил нас за секунды и понял, что нужно испариться. Он кратко кивнул мне с легким беспокойством. Я надеялась, что в моей улыбке он увидел извинение, а не хлипкую уверенность в своей способности справиться с Холли.

– Эту шерстяную губку-прилипалу мы с собой не возьмем.

– Возьмем, Холли, еще как возьмем.

В вопросах, имевших долгосрочные последствия исключительно для меня, я могла настоять на своем. Я не видела «серых зон» для разногласий.

– Нет, Сэмми, ты ошибаешься.

Я отступила и посмотрела на Холли. Выглядит все так же идеально, несмотря на жизнь в кемпере. Под глазами тени от усталости, на лбу две морщинки, точно два восклицательных знака, подтверждающих ее доводы.

– А если Лося я беру себе, твое какое дело? И потом, я не понимаю, с чего вдруг ты тут раскомандо-валась?

– А с чего вдруг ты решила взять еще одно животное?

– Если Арахис легче перенесет дорогу с Лосем, значит, он поедет с нами.

– Когда я согласилась оставить Роузи и отправиться на другой конец страны за этой собакой…

– За Арахисом, – перебила я.

Она закрыла глаза и покачала головой.

– Я согласилась, потому что ты нуждалась во мне, а Кэти была нужна ее собака.

Я прикусила язык. Мне не хотелось импульсивно оспаривать это заявление. Именно так мы преподнесли это дело Холли, чтобы вытащить ее из больницы, где она доставала всех, от младшего медперсонала до онкологов. Но это раздражало. «Нуждалась в ней», – внутренне усмехнулась я. Если я нуждалась в ней, то это было, когда умер Джефф, или когда Мэдди болела и не могла ходить в детский сад, или когда я в тот первый раз довела себя до ручки, ухаживая за Кэти.

– Арахис. Пса зовут Арахис.

– Ладно. Как скажешь, Сэм.

– Не как скажу, Холли, – взорвалась я. – Пса зовут Арахис. Он заслуживает того, чтобы его называли по имени.

– Я тебя не понимаю. У Кэти нет детей, поэтому собака у нее вместо ребенка. Но у тебя есть Мэдди. Собаки – не люди. Я должна быть дома с Роузи, и мы обе должны быть рядом с Кэти.

Холли наклонилась ко мне – голова у нее была большая, а тело худое, и получался какой-то авторитарный кейк-поп[10], только без кондитерской посыпки.

– Сейчас мы рядом с Кэти, – не соглашалась я. – Приехав сюда, мы помогаем ей. Тебе не нужно понимать, почему она любит его, хотя нужно быть твердокаменной, чтобы этого не видеть.

Холли дернулась, точно ее ударили.

– Я не твердокаменная. Если кто из нас лежачий камень, так это ты.

– Я?

Камень! Ну надо же! Мне хотелось замолчать, отстраниться, прекратить эту перепалку. На память пришли спасительные фразы Луизы Хей. Но боль и пережитые утраты не дали мне замкнуться, и я сказала:

– Почему ты меня ненавидишь?

Это вышло, как в детстве на школьной площадке, когда подходишь к самому краю и хочешь, чтобы тебя оттащили назад, и в то же время так и подмывает прыгнуть.

Голубые глаза Холли были цвета молнии, когда она открыла рот и воздела свой острый-преострый палец.

– Ты ведешь себя так, точно я самый трудный человек в мире, но я бы никогда не поступила так, как поступила ты. А сейчас ты такая душка по отношению к собаке, которую ты даже не знаешь.

Я в тысячный раз отчаянно ломала себе голову.

– Что? Холли, что я такого сделала? Неужели ты о той ночи и о Майке?

– Ха!

Ее смех был подобен громовому раскату. В ее глазах бушевала буря, и в этом вихре мелькнула прежняя, любимая Холли. По вкусовым ощущениям это напоминало кисло-сладкие конфеты, про которые в рекламе говорится «Кисло, потом сладко».

Мое негодование рассеялось.

– Дело не в этом, да?

Я не видела выражения ее лица, потому что в этот момент нас прервали.

– Холли, – сказала я, и одновременно за ее спиной возникла зоозащитница, которая сказала:

– Прошу прощения. Хм. Дамы. Пожалуйста, тише. Девочки волнуются.

Она указала на трех кошек – полосатую, рыжевато-коричневую и тигрового окраса, – каждая из которых занимала отдельную металлическую клетку. Вид у кошек был настороженный, они подергивали хвостами. Можно подумать, мы находились в коридоре средней школы, где толпа нас подначивала: «Драка! Драка! Драка!» Это была пауза, в которой мы нуждались.

– Девочки? – сказала Холли, увидев кошек. – Ох.

Но выглядела она одиноко, уязвимо. Она дотронулась до грудины, и вот оно снова. Сухие глаза и комок в горле. У Холли закружилась голова, и я поддержала ее, схватив за руку.

– Золотце, – сказала я.

Так я называла ее раньше, и сейчас это вылетело непроизвольно.

– Слушайте, девчули, вы бы шли наружу. Так будет лучше, – сказала зоозащитница.

Холли высвободила руку.

– Чтобы меня снова засосало в твой водоворот – нет уж, спасибо.

Поначалу нетвердо, но затем все более уверенным шагом она двинулась к боковой двери, игнорируя предупреждение «Сработает сигнализация». Она вышла – раздался сигнал тревоги.

– Это аварийный выход, – сказала женщина, и я кивнула.

– Ей никто не указ, – сказала я, чувствуя, что выдохлась.

– Оно и видно, – кивнула женщина. – Вы в по- рядке?

– Ага, – неопределенно сказала я.

Мой водоворот? Я – последняя женщина в Америке, которую можно было назвать водоворотом. Я была трясиной. Серой посредственностью. Во мне не было ничего притягательного. За исключением, пожалуй, тяги к кровати.

Мы с зоозащитницей изумленно наблюдали за тем, как стеклянная дверь вернулась на место, после чего сигнализация стихла. Я вздохнула, а женщина подтащила табурет в помещение, где находились Арахис с Лосем.

– Если хотите, можете просто посидеть с ними. Это успокаивает.

– Большое спасибо. И извините.

Она пожала плечами.

– Вы удивитесь, как много всего здесь происходит. Волонтеры приезжают парами, влюбляются в попугая или свинью, а дальше, представьте себе, нам приходится вызывать охрану.

– У моей подруги никогда не было домашних животных.

Женщина поджала губы и покачала головой.