Их встретила очень высокая жилистая женщина в чепце и фартуке.

–Хивел!– воскликнула она и обняла колдуна, чуть не оторвав его от земли.

–Жюльетта,– сказал Хивел,– это мои друзья.

Он представил спутников. Она кивнула Грегору, отчего тот попятился, и что-то произнесла на звучном языке – то ли вопрос, то ли обвинение.

–Нет, дорогая,– ответил Хивел.– Он немец. И мы действительно очень, очень голодны. Неделю ехали по имперской дороге.

–Ой-ой-ой,– проговорила Жюльетта в притворном ужасе.– Небось и забыли, как выглядит приличная еда? Заходите, согрейтесь.– Она улыбнулась Грегору.– У нас есть свежая кровяная колбаса. Заходите же, заходите. Хивел, у вас кучером Ален?

–Баррэ.

–Тогда понятно. Баррэ до ветра не отойдет, пока о лошадях не позаботятся. Я отправлю к нему Клода с подносом.– В прихожей она остановилась и сказала:– Хивел, уСтефана для вас новости. Он очень скоро спустится.– И торопливо вышла.

Грегор посмотрел ей вслед:

–Не понимаю. Она не…

–Она – нет. А вот ее муж – да. Идемте. Когда Жюльетта говорит «очень скоро», это значит «очень скоро».

Они прошли в светлицу; солнце как раз выглянуло из-за облаков, так что она почти оправдывала свое название. На стенах висело кавалерийское оружие и маленький, тисненный на коже портрет горбоносого мужчины в шлеме. Кожа была сильно потертая, как будто по ней чем-то долго возили. Больше ничего на стенах не было.

Довольно скоро на лестнице раздались шаги. Дверь открылась, вошел широкоплечий мужчина в неподпоясанной длинной одежде. Лицо его покрывала восковая бледность, щеки горели характерным румянцем – не оставалось сомнений, что это вампир. Жесткие темные кудри падали на морщинистый лоб, очки были темнее, чем уГрегора, с дополнительными стеклами по бокам, полностью скрывающими глаза.

–Добрый день,– с сильным акцентом произнес он.– Меня зовут Стефан Ионеску. Что Хивел здесь, я знаю. Не могли бы остальные представиться?

Стефан подошел к ближайшему стулу и сел, глядя прямо перед собой. По мере того, как гости представлялись, он поворачивался к каждому, но ни разу не кивнул.

Хивел спросил:

–Что у вас за послания для меня, Стефан?

–Одно из Шербура. Ваш корабль прибыл и отплывет вАнглию через двенадцать дней. Другое из Анжу: le Chaudronnier[38] хочет вас видеть. Это чрезвычайно срочно.

–Больше никаких подробностей?

–Хивел. Я что-нибудь когда-нибудь забываю?

–Нет, Стефан. Вы не забываете.– ИХивел продолжил на языке, на котором раньше говорила Жюльетта.

Оба рассмеялись.

–Обед,– сказала Жюльетта из двери.

Им подали чечевичный суп, горячий свиной паштет, крепкое вино. Обещанной кровяной колбасы не оказалось.

Через некоторое время после того, как подали мясо, Жюльетта вышла из кухни с двумя плоскими, накрытыми деревянными чашами. Одну она поставила перед Грегором, другую – по левую руку от Стефана. Затем взяла с буфета хрустальный графин на подносе и налила темной жидкости всем остальным, включая себя.

Хивел поднял стакан.

–За жизнь,– сказал он,– и за все ее радости.

Стефан откинул крышку со своей чаши и поднял ее над столом. Грегор нетвердой рукой открыл свою. Остальные подняли кубки. По комнате распространился крепкий, сладкий аромат сливовицы.

Все выпили. Грегор осторожно сделал маленький глоток, следом второй, побольше; закрыл глаза, опустил чашу и дочиста облизал губы. Цинтия глянула на него, потом на Хивела (он слегка кивнул) иЖюльетту Ионеску. Та ласково улыбнулась, встала у мужа за спиной и положила длиннопалую руку на ямочку под его ключицами.

Димитрий поднял стакан со сливовицей:

–За конников Валахии, которые отважно сражались из поколения в поколение… и победили.

Стефан расхохотался, грохнул кулаком по столу, и все снова выпили. Грегор по-прежнему сидел, зажмурившись. Стефан спросил:

–Будут еще тосты?

Цинтия открыла было рот, и все, кроме Стефана, повернулись к ней, но она лишь замотала головой.

–Увы, нам надо ехать,– сказал Хивел.

Жюльетта всплеснула руками:

–Ну что же вы! Кроватей хватит на всех.

Стефан проговорил мягко:

–У них дела вАнжу, а после их ждет корабль. Я рад, что вы заглянули сюда, Хивел, и привезли друзей.

Он двинул чашу по столу, и она глухо стукнула о чашу Грегора.

–Спасибо,– отрешенно проговорил Грегор.– Спасибо вам обоим, очень большое.

Они сели в карету и тронулись. Зайцы-беляки брызнули из-под колес. Жюльетта махала из двора. В верхнем окне двигалось что-то темное – возможно, Стефан.

Когда они свернули на имперскую дорогу и проехали какое-то расстояние, Цинтия спросила Димитрия:

–Валахия, это где?

–Двести миль, если напрямик, на северо-западе от самого Города,– весело ответил он.– Словно палец, воткнутый в глаз Империи. Однако византийцы так и не сумели ее захватить. Горы неприступные, воины непобедимые. Империя этого не признает – не может признать!– однако в мире есть еще страны, которые…

–Знаю,– сказала Цинтия.– Как вы поняли, что Стефан оттуда?

–Сабля и пика на стене. Нигде больше таких нет.

–Wer zerstört ihn die Augen?[39]– спросил Грегор.

–Он познакомился сЖюльеттой вВарне, на Черном море,– ответил Хивел, обращаясь не столько кГрегору, сколько ко всем.– Ее отправили на восток в жены византийскому полководцу в качестве подарка от стратига Оверни.

–Они так поступают?– резко спросила Цинтия.

–Не все,– заметил Димитрий.

Хивел сказал:

–Стефан напал на кортеж с… подарками из Франции. Однако под ним убили лошадь, а его взяли в плен.

–И византийцы его заразили?– спросила Цинтия.

Хивел провел пальцем по стеклянному глазу.

–Он уже был гваэдур, как и все приближенные валахского воеводы… и как сам Влад Четвертый. Это его тисненный на коже портрет висел в комнате. Нет. Византийский полководец велел вставить Стефану в глаза бронзовые гвозди и привязать его лицом к встающему солнцу.

Цинтия откинула голову и зажмурилась. Грегор закрыл лицо руками.

Наступило молчание. Потом Грегор сказал:

–Спасибо, доктор. Я и впрямь был… голоден.

–Как вы видели, Жюльетту недуг не затронул. И ее со Стефаном двоих взрослых детей тоже. Вот почему, когда вы сказали, что никого не заразили, я вам поверил.