– Договорились. Пока мы в браке, можешь попытаться меня обольстить.

Он медленно выдыхает, будто дает мне шанс передумать. Но я стою и смотрю на него, и он рычит:

– Хвала богам.

Он берет меня за руку и тащит по коридору в спальню.

– Мне нравится это платье. Но если не скажешь, как снять его с тебя в ближайшие тридцать секунд, порежу его на куски.

Я смеюсь от шока и удовольствия.

– Сзади есть завязки. Не режь, пожалуйста, мое свадебное платье.

Эрос снова издает этот восхитительный рык и поворачивает меня к комоду, стоящему напротив кровати. Я оказываюсь лицом перед огромным позолоченным зеркалом, которое висит над ним. Смотрю в него и едва узнаю женщину в его отражении. Она похожа на незнакомку с раскрасневшимися от желания щеками, одетую в темно-красное свадебное платье. Я наблюдаю, как Эрос встает позади меня и с застывшим на лице выражением сосредоточенности и нетерпения осторожно развязывает шнурки, пока ткань платья не отходит от моего тела. Стоит помочь ему, но я не могу оторвать глаз от картины, которую мы с ним являем.

– Да черт подери, оно как русская матрешка. – Эрос проводит руками по корсету, спуская платье к бедрам. Он берется за завязки, но ему потребуется больше ловкости, потому что Персефона – садистка и туго их зашнуровала.

– Можешь его так оставить, – вздыхаю я. Легкие рывки, с которыми он расплетает завязки, оказываются для меня неожиданной, причудливой прелюдией, но, с другой стороны, с меня еще никогда не снимали корсет.

– Ни за что. Хочу, чтобы ты вся была открыта передо мной. – Распустив последний ряд завязок, он срывает с меня корсет. Слышу, как тот падает на пол позади нас.

Замираю, до боли сжимая руками край комода. Эрос видел меня обнаженной всего несколько часов назад, но не могу избавиться от неуверенности, которая внезапно меня пронзает. Корсеты, может, и выглядят волшебно, но оставляют полоски на животе. Едва ли это сексуальный образ, который я бы выбрала для сегодняшней ночи.

Эрос встречается со мной взглядом в зеркале. Неприкрытая жажда на его лице прогоняет оставшиеся во мне сомнения. Ему незачем лгать мне об этом. А значит, он хочет меня так же отчаянно, как хочу его я.

Он хочет соблазнить меня как подобает.

– Взгляни на себя, – бормочет он, подойдя ко мне вплотную и прижавшись телом к моей спине. – Ты такая чертовски красивая.

Я ожидаю от него той же дикости, с какой он набросился на меня сегодня днем. Но, судя по всему, мой новоиспеченный супруг не настроен спешить, несмотря на то, с какой решимостью снимал с меня свадебное платье. Он запускает пальцы мне в волосы и одну за другой вынимает шпильки, которые вставляла Персефона. Кажется, их там тысячи, и он методично вынимает их по одной и бросает на комод возле нас. Он едва прикасается ко мне, осторожно перебирая волосы пальцами и время от времени надавливая на тугие узлы у основания шеи, но я чувствую, будто он облил меня бензином и чиркнул спичкой.

Не могу унять дрожь. Мне хочется потянуться к нему, но в то же время не хочу, чтобы закончилось это неспешное соблазнение. А это и правда соблазнение, хотя сомневаюсь, что он так бы это назвал. Я открываю глаза, сама не зная, когда успела их закрыть, и вижу выражение крайней концентрации на его лице. Все внимание Эроса сосредоточено на мне. Осознав это, я переживаю один из самых головокружительных моментов своей жизни.

Этот мужчина – мой.

Возможно, не по-настоящему, возможно, не навсегда, но прямо сейчас – он мой.

Когда мои волосы свободными волнами спадают на спину, Эрос смахивает их в сторону и целует мою шею. Проводит губами по изгибу плеч, наблюдая за мной в зеркале. Я вижу все. Свое тело. Свою жажду. Его желание так горячо, что способно испепелить нас обоих.

Он касается зубами чувствительной кожи, но чертовски осторожен, чтобы не оставить следов. Я вижу это даже сквозь ошеломляющий натиск чувств. Его внимание и забота только усиливают этот пьянящий момент.

– Сними брюки, – с трудом выговариваю я.

– Не сейчас.

Разочарование добавляет остроты моему желанию.

– Эрос, прошу. Ты нужен мне.

– Не сейчас, – повторяет он. Затем грубо обхватывает мою грудь, и если бы я его не знала, решила бы, что у него дрожат руки. Нет, конечно. Я не могу оказывать на Эроса Амброзию настолько сильного влияния, чтобы лишить его самообладания. И неважно, что на его лице застыло благоговейное выражение. Но вдруг он произносит слова, которые развеивают все мои предположения.

– Если сниму штаны, тут же окажусь в тебе. А если окажусь в тебе, все закончится слишком быстро. Не торопи меня.

По моему телу проносится жар желания. Я выгибаю спину, сильнее прижимаясь грудью к его ладоням. Не сомневаюсь в его словах. Ему незачем лгать мне сейчас. В конце концов, он получает именно то, чего хочет, – то, чего хотим мы оба.

Я нерешительно веду ладонями по его рукам, задерживаясь на грубых очертаниях мышц. Мы, должно быть, являем особое зрелище: я, обнаженная и мягкая, и он, полностью одетый и во власти едва контролируемой силы.

– Прикоснись ко мне.

– Я прикасаюсь. – Его голос звучит неожиданно низко, грубо и напряженно. – Или ты хочешь, чтобы прикоснулся к тебе вот так? – Он сжимает мое горло одной рукой, а второй скользит вниз и ласкает меня между ног. Я еще никогда в жизни так остро не ощущала, что принадлежу кому-то. Никогда.

Нет, не принадлежу. Одержима.

Слегка подаюсь вперед, чтобы почувствовать силу его ладони на моей шее, заставить его надавить пальцами на мою чувствительную кожу.

Пристально глядя мне в глаза, Эрос раскрывает меня и вводит два грубых пальца в медленном, тщательном проникновении. Я закрываю глаза, не в силах вынести собственной уязвимости, но он издает резкий звук.

– Нет. Не прячься от меня. Не сегодня. Не сейчас.

Мне невыносимо видеть пыл в его глазах, и я смотрю на его руку между моих бедер. Вид так же хорош, как и ощущения. Он лениво трахает меня пальцами, все сильнее пробуждая мою жажду.

– Взгляни на себя, – бормочет он. – Ты совершенна.

Если бы так сказал любой другой мой партнер (а они говорили), я бы сочла, что слова вырвались в пылу момента. Знаю, что привлекательна, но моя красота не вызывает того трепета, который, как правило, кроется в подобных комплиментах.

Вот только…

Судя по голосу, да