Хотелось как следует поразмыслить над его словами, но джинн сказал правду: времени совсем не оставалось. Последняя спичка.

– Скажи мне своё имя.

– Моё имя… я получил его так давно… – Джинн пожевал губами, выговаривая почти забытые звуки. – Меня зовут Загир.

– Загир, Отец греха! – повторила я громко, и в памяти тут же вспыхнули слова магического заклятия у входа, которое прочитал Тамид.

Произнеся все слова до конца на одном дыхании, я невольно сжалась, не зная, чего ожидать. Ударит гром, сверкнёт молния или барьер из железа, что сдерживает джинна, просто рассыплется, спадут кандалы…

Когда огонёк спички достиг пальцев, готовый потухнуть, Загир улыбнулся. Я увидела, как он переступает через железный барьер, а затем всё вокруг затопила тьма.

Глава 24

– Ну вот, дочь Бахадура… – Пробившийся сквозь тьму слабый свет позволял разглядеть лицо джинна, но исходил не извне, а изнутри древнего существа. – Чего ты желаешь теперь?

Ощущение новых возможностей нахлынуло, переполняя меня. Чего я хочу? Заставить султана ответить за смерть Ширы, Имин, Халы… Одержать наконец победу, за которую они и многие другие отдали свои жизни. Возвести на трон Ахмеда, чтобы он правил в интересах народа Мираджа, а не иностранных держав… Однако желать чего-то столь масштабного и допускающего разные толкования было бы просто глупо, слишком много раз джинны обманывали людей.

– Я хочу, чтобы ты доставил меня в Эремот.

Отец греха молча улыбнулся, и каменные стены вокруг нас вздрогнули, будто живые. Двигать руками, как мне, чтобы управлять песком, ему не понадобилось, он даже не моргнул, когда толща скалы пробудилась от сна бесчисленных тысячелетий, разминая, подобно левиафану, своё гигантское тело.

Камень раздвинулся, открывая проход – не назад, к руинам Садзи и пещере, где меня ждали друзья, а в самое сердце горы.

Мощь джинна поражала воображение. Только теперь я по-настоящему осознала, что имею дело со всесильным бессмертным, создателем людей. Что за дело до их мелочного мира и жалких войн существу из легенд, способному двигать горы и сотрясать землю. А я, я сама, взяла и освободила его!

– После тебя. – Он протянул руку, указывая путь, и я невольно обернулась на стену, отделявшую меня от товарищей. – Позади остались люди, которые тоже тебе небезразличны, – насмешливо повторил он мои слова, – а особенно один из них, не так ли? – Я нахмурилась: откуда он узнал про Жиня? – Ты скорее умерла бы, чем заставила их рисковать ради тебя, а значит, предпочитаешь спасти тех, других, сама, в одиночку. Так?

Поправлять его я не стала и шагнула во тьму разверзшейся горы. Загир двинулся следом, и проход за ним закрылся.

«Что же подумает Сэм, явившись меня выручать и не обнаружив в пещере никого? Ладно, будем живы, как-нибудь объяснимся».

Мы шли в молчании довольно долго, и темноту рассеивало лишь тусклое сияние от тела джинна, но затем далеко впереди, словно одинокая звезда в ночи, забрезжил огонёк.

Стена Ашры всегда представлялась мне вроде укреплений Сарамотая – высоченной, мощной и неприступной, только огненной, сквозь которую не могут проникнуть гули и прочие чудища, только не снаружи, а изнутри. Однако она оказалась вовсе не похожей на бушующий огонь, которым султан окружил столицу, а больше напоминала тот ослепительный свет, что исходил из машины, убившей джинна Фереште. Легче и нежнее яростного пламени джиннов – горящая девичья душа, лишённая тела. А внутри, если приглядеться, мелькали непонятные очертания, похожие на узоры ковра.

Когда-то это пламя было девушкой, выросшей в песках во время войны, как и я. Теперь осталось лишь вечное пламя её души.

– Ашра была человеком? – обернулась я к джинну, остановившись в шаге от стены.

Тлеющие угольки глаз вспыхнули, окидывая её взглядом:

– Думаю, ты и так уже знаешь ответ, дочь Бахадура.

Я знала. Поняла, едва завидев светлую звёздочку в конце туннеля. Ашра была демджи, которая пожертвовала собой ради победы наших предков в войне, но её происхождение было забыто, и в легендах остался лишь геройский поступок. Так же как в истории принцессы Хавы, а может, и сотен других демджи былых времён.

После моей гибели от освобождённого огня Фереште тоже будут рассказывать о геройских подвигах Синеглазого Бандита, но не о синеглазой демджи.

Эремот где-то здесь, за стеной. Там всё, что осталось от нашего восстания.

– Как мы пройдём туда? – вновь обернулась я.

– Очень просто. – Загир нагнулся – как-то неестественно, будто пламя наклонилось на ветру, – оторвал от пола камушек, словно травинку на лугу, и бросил сквозь огненную завесу. – Снаружи она пропустит любого… – Внезапный порыв ветра подхватил катящийся камень и швырнул назад, прямо мне в голову, однако на сей раз, попав в магическое пламя, тот мгновенно рассыпался в пыль. – Но не изнутри.

Султан выбрал для узников темницу, из которой нет выхода. Их дальнейшая судьба его не интересовала, и, не будь узникам полезного применения, он сам бы их убил. Он притворился милосердным, заменив смертную казнь заточением, а затем отправил несчастных медленно умирать во тьме, уверенный, что беспокойства они больше не доставят.

– А ты выведешь нас обратно? – заволновалась я.

– Могу, – загадочно улыбнулся джинн. Он не лгал, но доверять ему не хотелось ну нисколечко.

– Тогда после тебя, – с усмешкой повторила я его приглашение.

Наши взгляды столкнулись, высекая искры. Помолчав, Загир кивнул:

– Как пожелаешь.

Он прошёл сквозь завесу, словно той и не было, и обернулся уже на той стороне, ожидая меня.

Я знала, что рискую, но сколько уже раз я это знала, но всё равно делала и чаще всего выходила сухой из воды.

«Не зашла ли я на этот раз слишком далеко? Впрочем, что ещё остаётся…»

Глубоко вдохнув, я выкинула из головы лишние мысли и шагнула вперёд.

По ощущению стена из света мало чем отличалась от солнцепёка на поляне. Мгновение приятного тепла, и вот я уже стою рядом со своим сомнительным союзником. Дальше снова тёмный длинный туннель, на вид такой же, но я сразу ощутила разницу.

Воздух был пропитан запахом и вкусом железа. Ещё хуже, чем в Садзи. Не настолько, чтобы отбить мои способности демджи, но кожа уже неприятно зудела, и я невольно задержала дыхание. Казалось, даже Загиру здесь было не по себе.

Свет от стены Ашры вскоре вновь превратился в тусклую звёздочку за спиной, а затем исчез вовсе. Темнота действовала на нервы. С каждым шагом мы углублялись в сердце горы,