Шрифт:
Закладка:
Глава 25
Дыра, в которой исчезла моя лучшая подруга, жадно поглощала свет, не выпуская наружу ни единого лучика. Сколько я ни вглядывалась, дна различить не могла, хотя провал не мог быть бездонным, потому что…
– Она жива, – сорвались слова с моих губ, и дышать тут же стало легче.
Насколько мог высчитать Ахмед, не видя в подземном сумраке ни рассветов, ни закатов, прошло уже трое суток. Шазад могла пораниться при падении и, понятно, изголодалась. Однако не умерла… пока ещё не умерла.
Я обернулась к Загиру:
– Хочу вытащить её оттуда.
Джинн смотрел в глубину молча и как-то странно, будто не верил своим глазам. Наконец он заговорил:
– Тогда лезь туда сама, дочь Бахадура.
Он бросил мне что-то, я не задумавшись поймала и увидела в своей руке… огненную искру. Чуть не выронила, но сразу поняла, что она не обжигает, а излучает лишь свет.
«Что за игру он затеял – очередной торг?»
Но когда он отступил от края провала, отшатнувшись почти по-человечески, я с изумлением поняла, что джинн испытывает настоящий страх. Он боялся того, что затаилось в недрах скалы!
А ещё я почувствовала, что уговоры не подействуют – ничто не заставит Загира нырнуть в эту пропасть. Придётся и правда лезть в одиночку.
Я обернула конец верёвки вокруг талии, смутно припоминая, как делал Жинь, но мои неловкие пальцы не справлялись с непривычной работой.
– Дай мне, – мягко произнёс Ахмед, словно прочитав мои мысли о Жине, которого так сейчас не хватало, которого я бросила позади.
– Спасибо, – кивнула я, глядя, как принц ловко вяжет узлы.
Закончив, он перекинул верёвку через крюк, свисавший сверху, и крепко взялся за другой конец вместе с Рахимом. Я осторожно присела на краю провала, а затем, держась за верёвку, начала спуск в неизвестность.
Тьма навалилась со всех сторон, но другая, чем в подземных туннелях. Там всё же были звуки и дуновение ветра, а здесь воздух словно застыл, и что-то пыталось вытянуть свет из моей ладони.
Спускалась я медленно, и чем глубже опускалась, тем сильнее становилось ощущение чужого взгляда и даже как будто осторожных прикосновений. Я развернулась, вися на верёвке, но увидела вокруг лишь голый камень.
Внезапно верёвка задрожала, и я вытянула руку, чтобы нащупать на стене хоть какую-нибудь опору, но тщетно. Хотела крикнуть Ахмеду с Рахимом, чтобы остановились, но что-то будто зажало мне рот. Верёвка дрогнула сильнее, невидимое дыхание шевельнуло волосы на затылке, а в следующий миг я уже падала.
К счастью, высота оказалась небольшой, но из-за темноты и неожиданности удар получился сильным. Искра в руке не угасла, и я осмотрела оборванный конец верёвки – будто острым ножом обрезана.
Издалека доносились непонятные звуки: «Что это, журчание воды или эхо от моего дыхания? Нет, не похоже ни на то, ни на другое… скорее, на тихий смех».
Ужас пронизал меня с головы до ног, но тут свет от искорки упал на человеческую фигуру, скорчившуюся на полу у стены, и я забыла про всё остальное. Голова опущена, спутанные волосы скрывают лицо, лишь грязная белая рубашка выделяется из темноты.
– Шазад! – с облегчением выдохнула я, готовая разрыдаться. Как же она исхудала! Глаза закрыты, но дышит. Скорее надо привести её в чувство. – Извини…
Я нагнулась к ней и хлопнула ладонью по щеке. Шазад мгновенно вскинулась, готовая к драке, хотя сейчас была явно слабее котёнка. Вновь зажмурилась, отшатнувшись от света, на лице мелькнул страх, прежде совсем ей не свойственный.
– Ты мне снишься! – хрипло пробормотала она, прикрываясь локтем. – Ты не настоящая, не настоящая, не…
– Да брось ты, – хмыкнула я с деланной небрежностью. – Стала бы я тебя обманывать?
– Докажи, – просипела Шазад, не открывая глаз.
– Если выберемся отсюда, поверишь?
Веки её чуть приподнялись, но взгляд блуждал, не останавливаясь на моём лице:
– Попробуй для начала.
Я задрала голову и всмотрелась в чернильную тьму. Выход где-то там и не очень далеко. Только услышат ли мой крик, да и поможет ли новая верёвка? Иначе остаётся лишь одно… последняя надежда, хоть и слабая. Если, конечно, от моего врождённого дара что-то ещё осталось.
– Держись за меня! – велела я подруге, сама же прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться.
В пещерах много не собрать, камень здесь твёрдый, а пыль в основном железная. Пустыня слишком далеко. Но песок проникает всюду. Я сама принесла его в складках одежды, в волосах и на коже, как и сотни узников султана, работавшие в подземелье, и даже абдалы на своих бронзовых доспехах.
Глубоко вдохнув, я приготовилась к боли в боку и призвала песок. Весь, каждую песчинку, что найдётся. Казалось, тысячи тысяч крошечных насекомых зашевелились в лабиринте подгорных ходов и двинулись по каменным полам к провалу над моей головой. Дождь из песка, редкий и едва ощутимый поначалу, становился всё гуще.
Я продолжала тянуть песок к себе, упорно и настойчиво, превозмогая боль и боясь даже выдохнуть, чтобы случайно не разорвать хрупкую связь. Он собирался вокруг моих ног, и я переступала вместе с Шазад по песчаным холмам, поднимаясь всё выше. Так, наверное, плавали в воде Сэм и Жинь, заставляя её не захлёстывать их и топить, а поднимать и нести.
В какой-то момент боль стала непереносимой, и я согнулась, с трудом переводя дух, но песок не отпустила. Наконец над головой появилось пятнышко света.
Ещё несколько мучительных мгновений, и мои пальцы дотянулись до края провала. Только тогда я расслабилась, и песок под ногами сразу осел, лишая меня опоры, но крепкие руки уже подхватили нас с подругой и выдернули из дыры.
Хватая ртом воздух, мы лежали на каменном полу, затем Рахим с Ахмедом подняли нас на ноги. Шазад не сводила с меня глаз, подслеповато моргая от непривычного света.
– Теперь верю… – выдавила она, – ты не призрак.
Меня пробрал истерический смех, брызнули слёзы. Мы обнялись и заговорили разом, выплёскивая всё накопившееся за долгие недели.
До свободы оставалось рукой подать – преодолеть стену Ашры, а затем разобраться с воинскими постами по ту сторону, о которых говорил Ахмед. Спотыкаясь на неровном каменном полу, толпа узников пробиралась по тёмным туннелям следом за Шазад.
– Там… за стеной из света… военный лагерь, – рассказывала она, часто останавливаясь и переводя дух, – оттуда солдаты управляют абдалами и присматривают за теми, кто выносит обломки камня. Из горы давно
