в снегу, она не запрет его на улице, хотя за безудержный лай стоило б без мяса оставить. Впрочем, после тарелки колбасы, он свою рульку сам откажется есть. Мужиков избаловать труда особого не надо — а надо макнуть мордой в салат… Или в снег, чтобы пыл у вора в красной шапке поубавился.

— Мы замерзли! — крикнул Рома. — Мы без перчаток!

Зато в шапках, чтобы мозги не продуло, качала головой Женя.

— Так идите в дом греться! — таким же издевательским тоном отозвалась она, направляя на парочку все три камеры телефона.

И в этот момент Ромка просто взял ладошки девушки в свои и принялся дуть ей на пальцы. Позирует, подумалось тетке, позер… Все ему надо красиво… Не понимает, что это некрасиво так себя вести с Соней.

Или все понимает, но делает назло, чтобы позлить девушку и заодно тетку, да чтобы самому не так обидно было ходить рогатым. Но ложь не беда, если она всего лишь невинная, но что, если Ромка дотянется своими шаловливыми ручками не только до пальчиков? Тогда… Тогда она ничего сделать уже не сможет. Остановить это можно только сейчас!

— Хватит! Живо домой! — выкрикнула Женя и добавила тихо, сквозь зубы, когда племянник с ней поравнялся: — Хватит, понял?

Тот кивнул и открыл для гостьи дверь. Для тетки придерживать не стал. Женя и не ждала от него такой невиданной щедрости, пошла по дорожке к елке, чтобы позвать Пса домой, но тут, как назло, началась праздничная канонада и собака сиганула под дом. Женя не сдержалась, выругалась нецензурно.

— Ты там долго мерзнуть будешь? — Рома открыл дверь и выглянул на улицу уже без красной шапки. — Да и пес с ним! — добавил, когда узнал причину промедления. — Ты сейчас сама воспаление легких схватишь! А лечить тебя тут некому.

— Ты отличный доктор, — отозвалась Женя громко, приближаясь к крыльцу семимильными шагами. — Но Соня не больная, больной тут ты. Прекрати играть с ней. Ей больно, как ты не понимаешь?

— Это ты не понимаешь, Жень, а я все понимаю, — ответил и повернулся спиной.

Дверь снова не придержал, и Жене пришлось самой браться за ледяную ручку. Рванула ее с такой силой, что думала, вырвет с корнем. Дверь выдержала, значит, и она выдержит этот Новый год.

— Ты с нами? — встретил ее Рома уже без свитера, но все еще в футболке, пусть и задранной. — Встречать Новый год?

Женя посмотрела в сторону Сони, которая нервными движениями снимала с Тихона одежду.

— Плавки он сам наденет, а с пуговицами не справится… — поймала она вопросительный Женин взгляд.

— Я ему помогу с плавками, — вставил Рома, когда взгляд тетки переместился на него. — Мне тоже нужно переодеться.

— А что ты тогда здесь раздеваешься?

— Я вообще-то одеваться внизу буду. Хотя бы в футболку. Пошли, Тиш! Соня, оставь рубашку, мы разберемся сами…

Сами… Женя смотрела ему вслед, пока с верхней ступеньки не пропали ноги в одних носках, тогда она опустила глаза к Соне, по-прежнему сидящей вприсядку.

— А ты чего не раздеваешься? Там дверь за углом в сауну. Разденься и возьми полотенце. Любое, все чистые.

— И Тихону взять?

— И ему возьми, Ромка обойдется, — ответила Женя на совсем тихий вопрос. — Соня, я буду рядом…

— Зачем? — не опустила девушка глаз.

— Чтобы Тихона забрать, если тот замерзнет.

Женя отвернулась слишком резко и подумала, что, может, и в словах так же резка, не только в движениях. Но она действительно не понимала, как вести себя, чтобы не выпустить ситуацию из-под контроля. Да и где проходит та красная черта, за которой она перестанет уважать племянника?

Рома с Тихоном вернулись раньше Сони и пришлось им сообщать, куда делась сестра.

— Пусть прибегает, а мы пошли. Не боишься?

— Неа! — мотнул головой Тихон, и Рома тут же подхватил его на руки.

— Не надо тебе по снегу. Я тебя отнесу.

Несет меня лиса за дальние леса, пришло Жене на ум сказочное сравнение. Да, без сказки здесь точно не обошлось. Она понятия не имела, что Ромка может быть настолько чувствительным с детьми. Крепко держит на руке, согнутой в локте, и мальчик к нему льнет, точно к родному. У обоих кожа горячая, и плавки одинакового цвета — синие в белую полоску, пусть и разной ширины, надо же, какое совпадение…

— Жень, если ты не купаешься, оденься теплее и захвати бокалы и бутылку, а то Новый год скоро…

Скоро она рехнется с ним, большим ребенком! Придержала для купальщиков дверь. Сжала зубы, чтобы не закричать, когда Ромка сиганул с маленьким ребенком на руках через ступеньку. По снегу босыми ногами, точно сдает кросс, затормозил перед круглым бассейном, над которым поднималось густое облако пара. Секунду помедлил и опустил ребенка в кипяток. Тихон вскрикнул, но только один раз, в другую секунду Рома плюхнулся в воду рядом с ним, и оба засмеялись.

— Чего так долго? — обернулась Женя к девушке.

Белое махровое полотенце, точно саван. И сама бледна, плечи опущены.

— Тебя уже заждались.

А чего мне от тебя ждать, не пойму, вздохнула Женя и попыталась подбодрить гостью хотя бы искусственной улыбкой.

17. Дубль первый

Снег под ногами горел так, что приходилось прыгать, как по раскаленному песку — с одним лишь различием: не побежишь, а то поскользнешься.

— Соня, осторожней! — выкрикнул Рома и ссадил ребенка с колен, чтобы подвинуться к ступенькам. — Давай руку!

Зря протянул — Соня от неожиданности забыла, что в полотенце и с полотенцем. Занесла ногу, пришлось эту ногу отбить ладонью.

— Кидай все на скамейку, она под навесом, так что просто холодная. Плитка скользкая…

Она не торопилась, шла медленно, а Ромке хотелось, чтобы Соня поскорее забралась в воду. Соврала про купальник: не нашла или у нее вообще его нет. Про причины спрашивать не будет. Будет надеяться, что трикотаж не расползется в горячей воде до прозрачного, и без этого большого труда стоило отвести взгляд от деталей дамского туалета и смотреть исключительно на пальцы протянутой руки и ступни, семенящие по тонкой корочке льда.

— Это не бассейн, не заходи шажками, сразу садись, чтобы по горло было, — крепко держал он ледяную руку.

— Страшно, —