Шрифт:
Закладка:
одежду и вызвала дрожь по коже.
Я уже без особой решительности вышла наружу, сделала еще одну короткую
остановку под серым длинным навесом и, наконец, позволила себе слиться
воедино с нещадным ливнем, хлеставшим асфальт. Большие тяжелые капли
пружинисто отскакивали от поверхности, но, в конце концов, стекались в лужи. Я
шлепала по воде в ботинках, втянув голову в плечи.
Безлюдно.
Так тихо.
Идеально.
Во мне мягко трепетало и теплилось чувство, что я в безопасности. Одиноко
и бесцельно блуждая по улицам Цитадели под непроглядной пеленой дождя.
Даже если это не являлось правдой, я обнадежила себя лживой уверенностью,
что все с точностью наоборот.
Я так хотела надеяться, что хотя бы сейчас могу убедить себя, будто я в
порядке.
Дождь заботливо укрывал мою боль. Горячие слезы сливались с холодной
водой, падающей с неба. Где-то вдали свинцовые неподвижные тучи вспыхивали зловещим
багряным оттенком.
Небеса трепетали с пронизывающими раскатами грома.
Я случайно поймала свое размытое отражение в стекле машины и вдруг
застыла на месте, будто подо мной был зыбкий песок, и я медленно проваливалась в неизвестность.
Я подняла голову, всмотревшись в название ювелирной лавки которую муж назвал в честь меня.
Меня прошибло током.
Воспоминания одно за другим стали просачиваться из недр памяти на
поверхность. Образы прошлого мелькали перед глазами, словно кадры киноленты.
Моя грудь сотряслась в рыданиях. Я заплакала сильнее, прижав руку ко рту,
словно так могла сдержать крик, который неистово рвался, жаждал быть
услышанным в каждом уголке этого огромного мира.
Мое первое задание с Арманом прошло в Цитадели. Мы ограбили этот
самый ювелирный магазин, нас едва не поймали. То, что забрали, позднее сбыли
на черных рынках в разных колониях. Вырученные деньги пожертвовали бедным
семьям. Я навсегда запомню чувство гордости, которое схватило меня в тиски и
очень долго не отпускало. Видеть улыбки на осунувшихся лицах голодающих
было истинным счастьем. Наверное, лишь тогда я в полной мере осознала, чего
хочу от жизни, и кем должна стать. Где мое место. Мое существование обрело
смысл. Это были незабываемые мгновения.
И мою руку крепко сжимал Арман. Он широко и лучезарно улыбался, как
мальчишка, а я смотрела на него, не в силах оторвать взгляд, и все больше
влюблялась. Я влюблялась в его доброе сердце и необъятную душу. На секунду
мне вдруг стало страшно от мысли, скольких Арман спас, будучи таким юным, и
скольких ему еще предстояло спасти.
Мы не были детьми, ни дня в своей жизни, и в душе хотели для себя другой
судьбы, не обремененной столь тяжкими испытаниями.
Если бы вдруг вселенная услышала нас и изменила ход нашего
существования?
Встретились бы с Арманом? Полюбили бы друг друга?
Мне была дана эта жизнь, далеко не сахарная, без розовых облаков, но в ней
была любовь, о которой многие и не мечтали.
А я все разрушила. Я убила нашу любовь. Я уничтожила нас. Его и себя.
Совместное будущее, которое могло бы быть.
— Прости, — сквозь всхлипы прошептала я, крепко жмуря глаза и видя перед
собой Армана. — Прости меня… — его взгляд, устремленный на меня,
наполненный лаской. Все это в прошлом… всего этого больше не будет. — Что я
наделала?..
Я искренне не желала появляться на какой-то сомнительной вечеринке,
организованной Русланом Джабраиловым. На то имелась масса причин,
перечислять которые можно было бы… ну, до скончания нынешнего столетия.
Я испытывала невероятную раздражительность, когда мне принесли платье,
которое я должна была надеть на предстоящее мероприятие. Открыв узкую
коробку, обшитую атласом, я едва не ослепла от блеска инкрустированных
алмазов, чуть не проглотила язык в ничтожных попытках озвучить степень своего
изумления от неожиданного презента, о котором не просила, и который твердо
решила выбросить.
Вещь, безусловно, была страшно дорогой и роскошной. У меня скрутило
желудок в тугой узел после появившейся мысли о том, что, надень я данное
платье и появись в нем на публике среди элиты Системы, то ничем не буду
отличаться от этих негодяев и ублюдков, готовых сожрать друг друга ради
собственной выгоды. За неслыханной вычурностью, драгоценностями, большими
деньгами и лоском богачи таили гниющую черноту внутри себя, тлеющие в
преступлениях души.
Чем меньше времени оставалось до благотворительного вечера, тем
неумолимее крепчала моя решительность пропустить его. Я была храброй в своих
не озвученных намерениях ровно до той поры, пока не сталкивалась лицом к
лицу с осознанием, что этот процесс самоубеждения — лишь еще одна ступень к
неминуемому тупику.
Следуя в ловушку, я забыла о веревках, привязанных к моим конечностям;
забыла о кукловоде, который дергал за нити, когда ему вздумается. Я забыла, что
отныне — марионетка в руках чудовища.
Если я отклоню повеление Генерала, то рискую заставить брата страдать
сильнее. А ещё у меня заберут детей и обо всём узнает Вугар.
Я довольно долго наматывала круги вокруг столика, будто акула, на нем
лежала открытая коробка с платьем.
«Всего один вечер, Роза», уговаривала я себя.
«Притворись, будто не захочешь разорвать лоснящихся капиталистов на
куски не более чем на несколько часов»…
Я остановилась и достала из коробки платье.
Спустя несколько минут оно сидело на мне словно литое. Элегантное,
пурпурного цвета длиной в пол.
На первый взгляд платье показалось мне чересчур обтягивающим, и хоть это
действительно оказалось таковым, я не чувствовала скованность в движениях.
