жутком месте.

Слова Ариадны заразили меня вспышкой безумия, какого я давно не испытывал.

Горящее желание выбраться отсюда и сравниться не могло с тем, что у меня

появился настоящий, весомый шанс покинуть пределы этого Острова.

Когда, наконец, пришло время обсудить детали нашего дальнейшего

сотрудничества, и меня вбросили в тонущий нагромождении полумрака кабинет

жены начальника тюрьмы, я был настроен весьма решительно.

— Проходи, — со скупой услужливостью сказала Ариадна, вальяжно

откинувшись на спинке огромного кожаного кресла за полуовальным столом из черного стекла.

Я прошел вперед, мимо стульев для посетителей, и, к небольшому

удивлению темноволосой, остановился за креслом, которое она занимала. Мои

кисти были скованы наручниками. Я положил их на спинку сидения, пальцами

надавив на кожаную обивку. Под весом моих рук кресло слегка отклонилось

назад, и Ариадна вздрогнула. Но она не обернулась ко мне, понадеявшись, что

достаточно хорошо скрыла панику и участившееся дыхание за маской

непринужденности.

Ее спокойствие было фарсом. Я чувствовал пульсирующий на венке в

основании шеи удушливый трепет и абсолютное незнание того, что от меня

можно было ожидать. Хмм. Да всего! Поэтому она не зря боялась.

— Итак, — с глубокой интонацией подчеркнул я.

Ариадна сделала неуловимый вдох. Такой невесомый, что по звучанию он

был сравним с пронесшимся мимо бумажным самолетиком.

— Ключевым моментом моего плана является твое отбытие с тюрьмы, —

Ариадна старалась говорить громко, определяя каждое слово внушительной

твердостью тона. Это не могло не забавлять.

— Твоего плана? — мягко уточнил я, «обнимая» спинку кресла, чтобы подобраться к лебединой шее девушки.

Она вздрогнула, ощутив прикосновение подушечек моих пальцев к своей коже, и сдавлено проглотила комок нервов.

— Я…

— А ты не такая смелая, когда я не прикован к чему-то, да? — ласково

подметил я, склонившись к ее уху. От моего дыхания оно покраснело на кончике.

— Я… — продолжила лепетать.

Я сказал:

— Продолжай.

— Есть лишь один путь к тому, чтобы покинуть пределы этой колонии. Я не

жду, что ты будешь от него в восторге, Арман. Поэтому, прежде чем я продолжу,

будь так добр, убери свои руки от моего горла и сделай несколько шагов назад.

Боюсь, ты ненароком убьешь меня, когда услышишь, каким образом я собираюсь

вытащить твою задницу из тюрьмы.

Я только произнес:

— Хмм.

Сделал так, как она просила.

С появлением между нами внушительной дистанции девушка заметно

приободрилась, и на ее бледном лице заиграл румянец. До этого же она была

белой и застывшей, будто мое близкое присутствие превращало ее бурную

горячую кровь в жидкий лед.

— Я обещаю, что постараюсь не тронуть тебя, — убедительно кивнул я.

Ариадна судорожно втянула в себя воздух, явно не намереваясь верить

моим словам. Я плавно прошел вперед, обогнув длинный стол, и присел на него с

краю, сложив руки на коленях.

— Я весь во внимании, — миролюбиво улыбнулся ей.

Не отрывая взгляда от моего лица, жена Генерала отыскала рядом с собой

автоматическую ручку и крепко стиснула ее в пальцах, будто это могло спасти ее

от меня.

— Сегодня вечером я вывезу тебя с гор, — начала она.

— Пока что мне все нравится, — сказал я.

— Мы отправимся в дом генерала. Ты должен будешь сыграть

роль цирковой обезьянки для элитной публики завтра во время

благотворительного вечера и… немного повеселить их.

— В каком смысле — побыть цирковой обезьянкой? — очень медленно

спросил я.

Что еще, черт подери, значит «{повеселить их}»?!

Ариадна громко сглотнула, моргнув несколько раз, и пригвоздила взгляд к

своему отражению на поверхности стеклянного стола. Ее трусливость и

нежелание смотреть мне в лицо, когда речь шла о моей дальнейшей судьбе, не

на шутку меня взбесила.

— Думаю, ты прекрасно понял, о чем я, Арман. Кому, как ни тебе знать о

любимых способах развлечения людей в Цитадели. Их самый лакомый кусочек —

вы, ребята. Бедняки, ничтожные мятежники, воры и убийцы, приговоренные

заживо гнить в тюрьме.

Я стиснул челюсти с такой силой, что послышался скрежет зубов.

— Завтра состоится привилегированная вечеринка для высших слоев

общества, которую организовал Константин-отец Розы и мой муж. Сам понимаешь — это будет

чересчур пафосно. Конечно же, и развлечения должны быть под стать его

драгоценным гостям…

Ариадне не нужно было продолжать, потому что я догадался, с чем мне

предстоит столкнуться в Девятнадцатой колонии.

Цирковая обезьянка…

Богачи любили страдания бедных. И пытки. Моральное и физическое

унижение тех, кого они считали грязью под подошвой своей дорогой

обуви. Толстосумы, чтобы раззадорить друг друга и повеселиться от души,

собирались иногда в кучки под предлогом различных торжественных, званых и

благотворительных вечеров и наблюдали за представлениями, которые разыгрывались специально для них с заключенными Острова, или случайными

бродягами в главных ролях. Эти твари впадали в экстаз, упиваясь чужой болью и

муками.

Я выдержал достаточно продолжительную паузу, и Ариадна с опаской

воззрилась на меня.

— Предупрежу сразу, Арман… Я не могу гарантировать тебе стопроцентную

свободу, — проговорила она напряженно и тихо. — Если ты переживешь

завтрашний вечер, то дальше действуешь сам по себе. Можешь хоть им всем

перерезать глотки на этом же самом вечере. Я отвечаю лишь за то, чтобы

проследить за твоим безопасным отбытием с гор. И да, времени на

обдумывание у тебя нет. Скажи мне здесь и сейчас — ты согласен?