судорожно сообщил невысокий, полный мужчина с идеально ровной круглой

лысиной на затылке.

Все внимательно слушали его насыщенное повествование о том тяжелом

дне, когда бедняга едва не погиб.

— Они угрожали… угрожали мне! Да я бы их…

— Эта девушка… почему она здесь? Среди нас.

— Возмутительно!

— Кто ее пригласил?!

— Что, если все неспроста?! Эти негодяи снова что-то затевают?!

— Кто-нибудь, сообщите охране…

Теперь «перешептывания» слышались отовсюду.

Они {смотрели} на меня.

Не то чтобы я рассчитывала на теплый прием. Нет.

В глазах окружающих я выглядела оборванкой, даже если на мне сверкало

элегантное платье и имелась красивая укладка. Никакая одежда не сумела бы

скрыть моих пролетарских корней и присущую беднякам настороженность перед

аристократами, в чьих жилах текла голубая кровь.

Для них я всего-навсего несчастная и мельтешащая перед статными

бледными лицами мошка, отчаянно жаждущая внимания и потому до такой

степени безрассудная, что решилась предстать перед ними без малейшего

трепета.

Что ж, спасибо. Я отлично знаю, кто я. Поэтому им не следовало так усердно

трудиться, брюзжа и показывая пренебрежение. Представители элиты поголовно

притихли. Затянувшимся молчанием они смешали меня с грязью… по их мнению,

наверное, они лишь указали мне мое место.

Я подсознательно приняла оборонительную позу на случай, если ситуация

грозила выйти из-под контроля. Я очень не хотела, чтобы произошло что-то

подобное. Я мечтала оказаться где угодно, но только не здесь.

В огромном зале погас свет.

До меня стали доноситься вопросительные и недоумевающие возгласы.

Богачам оказалось достаточно легко отвлечься от моей третьесортной личности и

начать оглядываться по сторонам, обмениваться друг с другом испуганными

взглядами. Однако кто-то все же умудрился связать резкое отсутствие освещения

с моим нахождением среди уважаемых и высокородных гостей, и паника, словно

нарастающий снежный ком, распространилась на людей поблизости, затем еще

дальше, и еще. К чёрту Генерала.

Я не сразу осознала, что маленькими шажками пячусь назад, не забывая

осторожно и недоверчиво оглядываться на скалившихся и растерянных людей. Не

предчувствуя благополучного исхода, я продумывала наиболее безопасную для

себя тактику побега.

Дело пахло жареным.

Я не смогу позаботиться о брате, и детях и рассказать правду своему мужу если меня раздавит жаждущая расплаты за убытки толпа буржуев! Хотя, честно говоря, я испытала удовольствие от вида

исказившихся от гнева лиц. Чесались руки от желания показать этим выскочкам

несколько непристойных жестов и научить паре ласковых слов.

Внезапно мое внимание привлекла сцена позади них в другом конце зала.

Большое количество свободного пространства сфокусировало на себе свет двух

мощных прожекторов, которые зажглись так же внезапно, как и исчезло

освещение несколькими минутами ранее. Вестибюль, укрытый под мраморным

сводом, по-прежнему тонул в полумраке, от которого слегка покалывало кожу в

напряжении.

Постепенно друг за другом гости оборачивались в противоположную от меня

сторону.

Вот он — превосходный момент, чтобы уносить отсюда ноги.

Но я не могла пошевелиться. Тело в считанные секунды наполнилось свинцовой тяжестью.

Увиденное поразило меня настолько, что я утратила способность дышать.

На сцене находился человек. Он был по пояс обнажен и изувечен побоями. В

самом буквальном смысле на нем не было живого места. Повсюду кровоточащие

раны и темные пятна: синие, фиолетовые, бардовые. Издали человек являл собой

один большой синяк. Казалось, даже с такого расстояния я могла расслышать

прерывистые и едва слышные вдохи бедняги.

Он сидел на коленях. Его руки широко развели и подняли над головой. На

запястьях поблескивали громоздкие на вид кандалы. Толстые цепи тянулись в

разные стороны кверху и исчезали за кулисами. Вероятно, только их наличие не

позволяло человеку рухнуть лицом вниз.

Сложно сказать, какой цвет волос был у мужчины. Я могла разглядеть только

запекшуюся кровь, смешанную с пылью и грязью. Его голоса низко свисала, но я

уверена, что лицо выглядело не лучше общей картины.

Что произошло с этим человеком?!

Меня охватил неописуемый ужас, но я все так же неподвижно стояла на

месте. — Наконец-то, — прошептал кто-то сбоку.

Я машинально дернула головой в направлении прозвучавшего голоса, не

отводя взгляда со сцены.

— Ставлю на то, что он не продержится и пяти минут, — сказал обладатель

приятного глубокого баритона.

— Тсс! — шикнула на них дамочка в пестрой шляпе.

Что происходит? Что собираются делать с мужчиной? Что-то еще

отвратительнее и ужаснее, чем с ним уже сотворили?!

В зале соблюдалась тишина, разбавляемая редкими взволнованными

приглушенными репликами. Вычислившие мою личность так же забыли о том,

что я находилась здесь и нагло дышала с ними одним воздухом. Все до единого

обернулись к сцене, будто ожидая выхода конферансье и торжественного

объявления о начале феноменального представления. Я же разрывалась между

желанием понять, что за чертовщина творилась, чего с таким нетерпением

ожидала элита, и тем, чтобы ринуться сквозь толпу к бедняге и попытаться

вызволить из задницы, в которую его угораздило попасть. Не важно, как бы все

обернулось после моего поступка — в подобные моменты я предпочитала

действовать, а потом уже думать.

Мужчине была необходима помощь, но никто из присутствующих не

собирался ее оказывать. Судя по обрывкам фраз, они надеялись: «…Лицезреть

достойное шоу, не то, что в прошлый раз», «Предыдущее мероприятие оказалось