– Вы дадите мне эту фотографию, господин Хонгсаван?

– Вынужден вас огорчить, господин сыщик. Эти фото хранились в памяти нашего компьютера, и мы их уже уничтожили.

– А как же вы передали фото полицейским?

– Переслали по электронной почте.

– А строительной фирме?

– Точно так же, но только те фото, которые представляли для фирмы интерес. Фото банкира с красоткой фирму не интересовало, так как на нем не было информации, которую можно использовать при планировании нового интерьера.

Макс сидел и ощущал неизвестно откуда взявшуюся тяжесть в ногах и руках. Приди он раньше, и тогда… А теперь это фото есть только у полицейских-конкурентов, которым он так простодушно сдал синий «Фольксваген». Но от них он не получит ничего. Как несправедлива бывает жизнь…

Таиландец заметил перемену в его настроении и сочувственно смотрел на Макса.

– Больше ничем не могу вам помочь, господин сыщик.

– Но вы-то видели это фото?

– Безусловно.

– Опишите мне хотя бы словесно, как выглядела эта женщина.

– Черные короткие волосы, красивая… Снимок не очень хороший…

– Что еще вы могли бы добавить, господин Хонгсаван?

– На снимке все выглядело так, как будто между банкиром и этой женщиной идет жесткий спор…

– Почему вы так решили?

– По выражению лиц обоих. Да и положение рук было необычным для людей, пришедших просто пообедать… В нормальной ситуации люди так не жестикулируют, – сказал таиландец и показал всем своим видом, что ему пора.

Негусто. Однако больше таиландец все равно ничего не скажет. Макс поблагодарил его и покинул комнатенку. Как действовать дальше? Дело подбросило новый ребус…

39

Полицейский инспектор Клаус Гримм задумчиво сидел за столом в служебном кабинете и легонько барабанил пальцами левой руки по столу. При этом правая лихорадочно перебирала бумаги, стопкой сложенные перед инспектором. Нужные бумаги Гримм складывал в раскрытую черную папку, ненужные отправлял в выдвинутый ящик стола. Полчаса назад ему позвонил полицай-президент и приказал через час явиться к нему с докладом. Оставалось полчаса, но этот факт не смущал полицейского инспектора, так как все имеющиеся протоколы, справки и прочие документы он в основном уже разыскал и в хронологическом порядке сложил в черную папку, с которой обычно отправлялся к полицай-президенту.

Его смущало другое. Этих документов было исключительно мало, чтобы продемонстрировать успешное продвижение в деле об убийстве банкира Рольфа Гаммерсбаха. Полицейский инспектор представлял гневное лицо господина полицай-президента, и ему становилось плохо. Получалось, что люди Гримма плохо работают, а это могло негативно отразиться на карьере их начальника.

Клаус Гримм сунул голову в приоткрытую дверь кабинета президента и, не успев раскрыть рот, услышал:

– Заходите, Гримм.

Кабинет президента поражал своей величиной. В то же время там не было лишних предметов мебели. К большому столу самого президента был приставлен еще один длинный, где рассаживались подчиненные, когда президент собирал их на различные совещания. В дальнем углу кабинета располагался стол помощницы президента фрау Грамш. Официально фрау Грамш считалась личным секретарем президента, но в силу ее возраста и внешнего вида, которые никак не вязались с представлением о современной секретарше, все сотрудники называли ее помощницей президента. Фрау Грамш внешне была похожа на высохшую селедку, но долголетний опыт на посту полицейского секретаря и скрупулезность в работе делали ее незаменимой фигурой (так считал президент) на этой должности. Сам президент был человеком уже немолодым, а потому вполне сносно относился к такому маложенственному существу возле себя.

Полицай-президент кивнул Гримму и жестом пригласил его сесть в кресло, которое вместе со стоявшим рядом диваном составляло почти всю мебель кабинета, не считая уже упомянутых столов.

– Что у нас с делом об убийстве банкира? – спросил президент.

Клаус Гримм принялся докладывать со всеми подробностями, кто допрошен, как допрошен и что эти фигуранты сообщили на этих допросах. Он еще не закончил докладывать то, что собирался доложить, как президент поднял руку, что означало только одно – надо замолчать. Лицо президента стало багровым, и он сказал:

– Все это мне известно, Гримм. Вы мне лучше перечислите подозреваемых и улики, которые против них есть.

– Подозреваются две женщины. Супруга убитого банкира и еще одна неизвестная особа, его возможная любовница…

– Постойте, Гримм. Насколько мне известно, банкир убит мужчиной.

– К сожалению, господин президент, подозреваемых мужчин пока нет. Нам не удалось их установить. Эти женщины подозреваются в том, что заказали банкира.

– Откуда вам известно, что есть какая-то «неизвестная»?

– Об этом рассказала супруга покойного банкира. Эта особа звонила ей и грозилась отнять у нее мужа.

– Но супруга банкира, по-вашему, сама числится в подозреваемых.

– Да, у нее есть выраженный мотив. Она наследует банк. Кроме того, в последнее время у нее с мужем были скверные отношения.

– Тогда почему вы доверяете ее показаниям в отношении этой неизвестной?

– Господин президент, мы начали проводить повторные допросы фигурантов по делу и кое-что нарыли, – сказал Клаус Гримм и начал рыться в черной папке. Он извлек оттуда фотографию и протянул ее президенту.

– Что это, Гримм?

– Фото, господин президент. Здесь изображены убитый и некая особа, с которой он обедал в азиатском ресторане. Фото предоставил хозяин ресторана, допрошенный нами повторно. Обратите внимание, господин президент, на их позы. Я считаю, что между этой особой и убитым были натянутые отношения. Это косвенно подтверждает показания супруги банкира…

– Вы уже установили эту дамочку?

– Пока нет, но в ближайшее время мы предъявим фото другим фигурантам по делу, прежде всего супруге банкира и его заместителю. Возможно, они ее знают.

– Что еще есть по делу, Гримм?

– Обнаружен угнанный автомобиль. Есть основания считать, что это тот автомобиль, которым воспользовался убийца.

– Кто нашел автомобиль?

– Какой-то частный сыщик случайно обнаружил его на Биркенштрассе, – Гримм заглянул в папку, – его зовут Макс Вундерлих.

– Он имеет какое-то отношение к этому делу?

– Нет, господин президент.

Полицай-президент задумался. Он не мог упрекнуть инспектора Гримма в том, что ничего не сделано, но понимал: по сути дела нет ни одной серьезной улики, ни одного подозреваемого, которому можно было бы что-то предъявить. Сдержанным тоном он сказал:

– Но вы понимаете, Гримм, что ничего серьезного у вас еще нет?