— Я хочу, чтобы ты понял, почему мы здесь, и принял верное решение, – произнесла Люсия, тряхнув золотистой копной длинных волос. – Вчера, когда ты уходил из нашего дома, в твоих глазах я заметила сочувствие и желание помочь. Я благодарна за это. Но хочу, чтобы ты знал, с чем можешь столкнуться.

Возможно, странное пение повлияло на меня или просто усталость прошедшего дня дала о себе знать, но я, оглянувшись по сторонам, не нашёл стула или скамьи, поэтому просто сел на ступеньки рядом с гримби.

Девушка села рядом со мной, обхватив колени руками:

— Мой мир стремился искоренить любое насилие и породил ещё более жестокое в других мирах.

— Что это значит? – спросил я девушку.

Люсия медлила с ответом, не решаясь произнести то, к чему сама меня подводила:

— Человек – это животное со своими простейшими инстинктами, – произнесла она, глядя на гримби, – размножение, сохранение потомства и сохранение жизни любой ценой – вот основные факторы, которые движут человеком. Однако если исключить хоть один, предотвратить риски, то человечество начинает деградировать. С планеты начали исчезать целые цивилизации. Люди переставали быть людьми. Они искали смысл своего существования.

— Ты хочешь сказать, что если все вокруг будут жить счастливо, то человек становится животным?

— Хуже, – произнесла девушка, – человек становится овощем, который не знает, зачем существует. Я знаю тех, кто мнит себя собакой и живет в будке, лая на прохожих. На земле появилось не два гендера, а десять, пятнадцать – сколько угодно, насколько может быть разнообразна фантазия человека. Достаточно четыре поколения без войн, чтобы человечество начало вымирать.

— Не понимаю, – сказал я девушке, – неужели насилие должно быть тем самым фактором, которое сделает человека счастливым.

— Не счастливым, – возразила мне Люсия, – человек должен познать страх, чтобы предотвратить его для своего потомства. Он должен стремиться стать сильнее, могущественнее, чтобы иметь возможность защитить будущее. И чем страшнее угроза, тем сильнее нация.

Я задумался. Мой мир со времён Великого Сдвига боролся за выживание. Сначала всемирный упадок. Потом волна монстров, разрушающая последние остатки цивилизации. Появление богов, требующих поклонения. Моему миру некогда думать над смыслом жизни. Мы лишь думаем, как выжить в новых условиях.

— Всё верно, – произнесла девушка, будто прочитала мои мысли, – ваш мир со времён сингулярности боролся за выживание, а мой наслаждался могуществом и процветанием, не задетый катаклизмами, произошедшими в других мирах.

Интересно, откуда она знает, что мне известно о параллельных мирах? Люсия так спокойно размышляла при мне, раскрывая тайну, которую я должен по законам Лэвир забыть на следующее утро, что мне стало не по себе. И стоило только мне об этом подумать, как девушка снова привела меня в недоумение:

— Ты Великий, а Великие вне системы, – сказала девушка, глядя мне в глаза, а потом добавила. – И нет, я не умею читать мысли, я их чувствую.

— Ты эмпат?

Люсия кивнула в знак согласия, прижавшись лицом к коленям, но со стороны алтаря снова послышался стон Грэхема. Она встала, повторив свои прежние действия, а когда парень затих, снова села рядом со мной. Хор голосов в храме постепенно усиливался и вновь замолкал, словно вторя страданиям Грэхема.

— Из-за того, что жизнь людей становилась всё лучше, в моём мире рождаемость резко упала, а человечество искало новые возможности получить острые ощущения, – снова заговорила девушка. – Простые потребности больше не приносили наслаждения. Люди требовали ещё и ещё, пока окончательно не стали сходить с ума. Волна самоубийств прокатилась по планете, словно неизлечимая болезнь. Казалось, сама природа человека себя исчерпала, исключив последний инстинкт самосохранения: люди перестали задумываться о потомстве.

Действительно, как тут можно рожать детей, если твой партнёр считает себя собакой или того хуже фотоаппаратом или стиральной машиной. Я усмехнулся своим мыслям, но по взгляду Люсии понял, что оказался прав.

— Да ладно? – опешил я. – Неужели всё было настолько плохо?

— Именно, – подтвердила она, – поэтому власти начали думать, как изменить ситуацию. На тот момент мир был поделён на двенадцать правящих кланов, где главенство передавалось по наследству. Сейчас их осталось шесть.

— В вашем мире правит монархия? – уточнил я у девушки.

— Да, – кивнула в ответ Люсия.

— И к какому решению они пришли?

— Игра! – произнесла девушка и замолкла.

Подождав немного, прислушиваясь к хору голосов, она снова встала, направляясь к Грэхему. Парень лежал на алтаре. Его грудь медленно вздымалась, говоря о том, что приступ прошёл. Казалось, он спокойно спит, уставший от своего недуга. Однако в некоторых местах кожа снова треснула, но девушка успела вовремя положить руки ему на грудь. Грэхем затих, и хор голосов тоже постепенно стих.

Я вспомнил первую встречу с Ино. «Мне показалось, ты игрок», – сказал он мне тогда. Вот что разозлило меня в портале. Ино был игроком, который при случае мог вернуться в свой мир, не подвергая свою жизнь опасности, а та девчушка с камер была растерзана крысолюдами, и уже никогда не сможет начать всё заново. И я, и Гертруда рисковали своей шкурой, но не Ино.

— Всё начиналось с невинного тотализатора. Глядя, как другие миры борются за свою жизнь, в нашем мире люди начали переживать за своих двойников, искренне расстраиваясь, когда их постигала неудача. Другие стали делать ставки на победу или поражение в том или ином действии. Тотализатор начал набирать обороты и произошло чудо. Самоубийства прекратились, а люди начали радоваться жизни.

— То есть, глядя на чужие смерти, люди начали ценить свою? – спросил я Люсию.

— Именно так, – подтвердила девушка, – А власти тут же уцепились за возможность получить прибыль. Они активно демонстрировали все, что происходило в других мирах, постепенно приучая людей следить за событиями. А когда другие миры после коллапса постепенно стали поднимать свой уровень жизни, власти нашли способ подбрасывать им различные трудности, наблюдая, какие меры будут предприняты.

— И что? Никто не понял, что угроза идет непосредственно из мира Зеро?

— Ну почему же... Поняли, ещё как поняли и… – девушка замялась.

— И что? – нетерпеливо спросил я.

— И вступили в долю, – заключила она.

— Что? – не веря собственным ушам, чуть ли не крикнул я.

Девушка говорила всё это