Некоторое время сижу молча, затем Старшая перестает изображать истукана и садится рядом со мной.

– Я знаю, что ты наговорил, – приглушенно бубнит она. – Слышала.

– Ты была в коридоре?

– Ты так орал, что можно было услышать даже на первом этаже.

– Прости, – закрываю руками лицо. – Слушай, я правда идиот. Я не хотел. Хочешь, можешь мне врезать, я не обижусь.

Старшая невесело усмехается.

– Ну ты… в чем-то, наверное, был прав, – нехотя говорит она. – Я сначала так не думала и хотела тебя прибить. А потом задумалась, и поняла, что некоторые вещи ты заметил так, что попал в яблочко. Так обидно стало! Я даже хотела с тобой об этом поговорить, да вот только не поняла, как буду это делать. – Она пожимает плечами. – Привыкла, что вечно на тебя наезжаю и, похоже, разучилась говорить по-другому. Вот даже сегодня не смогла, хотя была рада, что ты пришел. – Она на миг суровеет и грозит мне пальцем. – Хотя, если ты кому-то об этом скажешь, я буду все отрицать! Не хватало мне еще проблем от моих соседок…

Я смеюсь.

– Я тоже прячусь от твоих соседок. Не хочу, чтобы они сжили меня со свету.

– Они могут, – сочувственно подтверждает Старшая. – Так значит, Принцесса из-за тебя ходит, как в воду опущенная?

Пожимаю плечами.

– Из-за своих фантазий, – бурчу в ответ.

Старшая выдыхает. Я на нее не смотрю, но слышу улыбку в ее выдохе.

– Надо же, – тянет она, – полшколы парней мечтает оказаться на твоем месте. А тебе оно, оказывается, и даром не сдалось.

– Вот пусть Принцесса забирает себе половину школы, а меня оставит в покое!

Старшая игнорирует мое возмущение, и я ей за это благодарен. За последующий вопрос, правда, мне ей сложно сказать спасибо, но осудить за него тоже не могу, хотя и очень хочется.

– Почему она тебе так не нравится? Она же такая красивая, вся из себя милая, нежная…

– А я наглухо отбитый, как ты сама выразилась! – недовольно пресекаю эти рассуждения и предупреждающе гляжу на Старшую. – И это все не по мне. Я не для нее, а она не для меня, и этим все сказано. Что бы там ни фантазировали твои соседки, я в этом участвовать отказываюсь.

Старшая сдержанно кивает.

Некоторое время мы молчим, затем она пихает меня в бок и заставляет на нее посмотреть.

– Слушай, а как ты меня тут нашел? Сюда обычно никто не ходит.

– Почему никто? Ты же ходишь.

– Никто, кроме меня, – цокнув, уточняет Старшая. – Обычно просто никто не добирается в эту часть ученического корпуса. А я…

– А ты – одиночка лесная, обыкновенная. Подвид лесных существ, да?

Ожидаю очередного взрыва за неумелую шутку, но Старшая, как ни странно, смеется.

– Вроде того. Я тут… прячусь иногда. Если грустно или кто-то достанет. Сижу, размышляю. Иногда знаки рисую. Только я понятия не имею, что они значат, просто красивые. Иногда вспоминаю любимые стихи.

Киваю, комментировать мне тут нечего.

Про слезы она не упоминает, а я не расспрашиваю. Зато после слов о стихах, вспоминаю неуютную считалочку малышни и ежусь.

– Ты чего? – спрашивает Старшая.

– Да так, – отмахиваюсь. – Тебя там младшеклассники заждались, кстати. Ты про них забыла совсем, а они скучают. Я был у них сегодня, они про тебя спрашивали.

Старшая потирает переносицу.

– Да, нехорошо, – соглашается она.

– А еще… – неуверенно жмусь, – они там считалочку какую-то хором говорили. Очень странную. Что-то там про «Холод», «бродун-траву» и каких-то «пропавших». Ты ее знаешь?

Старшая смотрит на меня очень внимательно, своим самым неуютным взглядом, как в первый день.

– А что? – интересуется она. На мой вкус, очень уж многозначительно.

– Ничего, просто… не понравилась она мне. Страшная какая-то.

– Надо будет прислушаться, – улыбается Старшая, и улыбка кажется неискренней. Сразу видно: ей хочется поскорее уйти, чтобы не продолжать разговор. Не понимаю, почему ее периодически так тянет сбежать от моих вопросов. Пока я об этом думаю, она и правда встает.

– Ты куда?

– Пойду навещу малышей. А ты… лучше выбирайся вон по той тропинке. – Она кивает в сторону ближайших кустов, вероятно, эту самую тропинку скрывающих. – Там меньше шансов, что упадешь.

Пожимаю плечами. В комнату Катамарана мне отсюда все равно вряд ли удастся залезть, так что последую совету для разнообразия.

– А я через лес, – бросает мне Старшая, уже перемещаясь между деревьями. – Осторожнее там! Увидимся!

Ухожу по тропинке в смешанных чувствах.

Старшая оказалась удивительно приветливой, но в последние минуты нашего разговора меня не покидало впечатление, что я упустил что-то важное.

Глава 21. О лазарете, снах и яви

ПУДЕЛЬ

Ненавижу иголки, таблетки, микстуры и все, что связано с лазаретом.

Ненавижу медицинский персонал. Любой: ласковый, строгий, безразличный, назидательный. Терпеть не могу тех, кто приходит ко мне под личиной медсестер, врачей или психологов. В жизни они могут быть сколь угодно нормальными людьми, но в этой личине становятся уродливыми жуткими монстрами. Меня тянет орать и биться в истерике от их прикосновений, но в их присутствии я почти всегда амеба. Не то что сопротивляться – шевелиться с трудом получается!

Когда могу, стараюсь отказываться от химии, которой они меня пичкают. Я от нее почти постоянно сплю и просыпаюсь разбитый.

Несколько раз мне удавалось втайне не принимать лекарства по несколько дней и накопить немного сил, чтобы спланировать побег. Я решил вырваться из Лазарета ночью и покинуть интернат во что бы то ни стало. Мечтал нарваться на Холод, но когда понимал, что поблизости его нет, пытался рвануть обратно к болоту. Мне невыносимо здесь находиться! Это место затягивает, как трясина. Я ни жив ни мертв здесь, я в полусне, в полубреду, от меня смердит, как от покойника, мне здесь дышать нечем! Бросает в дрожь от одной мысли прожить здесь еще хоть день, а они вынуждают меня, связывают транквилизаторами и заставляют глубже погружаться в эту полужизнь-полусмерть. Я толком ничего не в силах выразить, но я почти всегда в панике, мне хочется закончить это, перестать барахтаться в этой тине и оборвать все! Лучше не видеть ничего, чем постоянно лицезреть Казарму и ее жуткий Лазарет, полный монстров в белых халатах.

И Майора…

В нем не получается увидеть монстра, но он страшнее всех, потому что все видит и умело прячется.

Сколько раз он оказывался быстрее меня! Сколько раз перехватывал! Ловил, скручивал, сгребал в охапку… я опомниться не успевал, как