Остановившись на обочине, он проследил маршрут. Если красные огни принадлежали машине Бенджона, значит, едет он именно туда. Но что, если он знает более короткий путь? Худ заскрипел зубами.

Гнаться за ним или нет?

Так ничего и не решив, он вырулил на шоссе и прибавил газу. Но тут же вынужден был сбросить скорость — дорога оказалась сильно разбитой. Худ выругался сквозь зубы. Проклятый Бенджон! Красные огни исчезли — сержант был воистину адским водителем! Как только удалось ему захватить Дебби?

Предгорья постепенно сменились холмами, потом однообразной каменистой пустыней. Порывы ветра несли песок и пыль, оседавшие на губах и секшие глаза. Из темноты проступили огни Семнана. Машина оставила позади огни реклам, городскую суету и запахи, потом дорога повернула вправо. В Семнане сходилось два шоссе, и оба — из Мешхеда. То, по которому мчался Худ, вело в Тегеран.

«Линкольн» подпрыгивал на ухабах и проваливался в рытвины. Худ старался гнать вовсю и упорно боролся с рулем, чтобы не слететь на обочину. Глаза слезились от пыли, он боялся пропустить поворот.

Впереди маячили холмы, к ним направо в кромешную тьму уходил разбитый проселок. Выглядел он таким заброшенным, словно никуда не вел. Худ притормозил, сверяясь с картой. Получалось, повернуть нужно именно туда.

Немного поколебавшись, он свернул с шоссе и осторожно прибавил ходу. Проселок вел к горам. Мелькнуло бедное селение, за ним другое. Теперь «линкольн» мчался в кромешной тьме. Худ начинал терять терпение, но упорно продолжал поиск, пока свет фар не отразился от стекла — откуда ему взяться посреди унылой, как само отчаяние, равнины? Впереди были какие-то постройки и рядом — машина!

Худ затормозил. Что за машина, неужели «шевроле»? Да, он все-таки нашел!

Но радость тут же сменилась тревогой. Жива ли Дебби?

Непроницаемая тьма казалась еще чернее по контрасту со светом фар. Худ выключил свет, вышел из машины и затаил дыхание. Стояла почти нереальная тишина, затихли даже цикады, испуганные ревом мотора. Приблизившись к стене, он заглянул в окно. Внутри темно. Дверь оказалась заперта, машина — пуста.

Глаза привыкли к темноте и теперь заметили свет в щелях двери сооружения побольше. Худ потянул дверь на себя, и громкий скрип разорвал тишину.

Откуда-то справа пробивался свет, слабо освещая внутренность сарая. Худ присмотрелся: свет шел из пробоины в кирпичной стене, судя по виду, очень древней. Шагнув в ту сторону, Худ наступил на что-то круглое, со стуком покатившееся по полу. Несколько баллонов с аэрозолями валялось на полу, и там же — пачки «клинекса», журналы и даже плитки шоколада — типичный американский хлам.

Стараясь не шуметь, Худ стал перебираться через груду обломков кирпича, но замер — свет двигался ему навстречу.

Присев на корточки, он лихорадочно зашарил вокруг в поисках оружия. Нашелся только увесистый обломок бревна с торчащими гвоздями. А в следующий миг из дыры вылез Бенджон с фонарем в одной руке и револьвером в другой.

В полумраке он смахивал на здоровенную гориллу. Из-под расстегнутой рубашки выбивалась густая черная шерсть. Заметив Худа, он моментально вскинул револьвер. Худ отскочил и махнул бревном. Гром выстрела, стук упавшего оружия и рев Бенджона раздались почти одновременно.

Бросив фонарь, он кинулся на Худа. Тот попытался провести свой коронный удар, но сержант его блокировал. Оба рухнули на груду кирпича, и Бенджон попытался ударить Худа в пах коленом, тут же навалиться сверху и ухватить за горло. Но силы противников были равны, и ни один не мог взять верх.

Бенджон все-таки умудрился сбросить Худа, тот приземлился на карачки — и тут же мощный удар ногой чуть не свернул ему челюсть.

Худ рухнул навзничь, и хотя в последний миг ухитрился сгруппироваться, встать он уже не сумел и чуть не потерял сознание. А Бенджон наступал, что-то подняв над головой.

Он уклонился от удара, но левую руку пронзила дикая боль. Она заставила встряхнуться, и Худ увидел обломок бревна с окровавленными гвоздями, только что вырванный из его руки и вновь занесенный для удара.

В памяти эхом прозвучал последний крик Дельгадо, и Худ собрал все силы. Бенджон рычал, оскалив зубы, лицо заливал пот; он сделал шаг вперед, готовясь нанести решающий удар, и Худ невольно отшатнулся, на что-то наступив.

Это была кирка, которую он тут же подхватил. Худ из последних сил махнул ею снизу вверх — и острие с хрустом вонзилось в глаз Бенджону.

Тот опрокинулся вниз головой в пробоину в стене. Раздался звон стекла, фонарь погас. Худ замер, безоружный, едва не падая от головокружения. Кирка исчезла вместе с Бенджоном.

Стало слышно, как тот возится на битом кирпиче. Потом мрак разорвала вспышка и громыхнул выстрел. Значит, Бенджон опять нащупал револьвер.

Ориентируясь по звуку, Худ в ожидании пригнулся. Чиркнула спичка, осветив руку со свернутым в трубку журналом. Мелованная бумага не хотела разгораться, но было ясно, что скоро у Бенджона окажутся и револьвер, и факел.

Худ отступил подальше в темноту, стараясь не оступиться на обломках.

Вот пламя осветило фигуру Бенджона и револьвер в его руке. Худ затаил дыхание — дело принимало совсем скверный оборот. Не сводя глаз с противника, он шарил вокруг в поисках оружия, прекрасно понимая, что через миг его ничто уже спасти не сможет. Но под руку не попадало ничего, кроме баллончиков с аэрозолем!

С решимостью отчаяния Худ сорвал с одного из них крышку и поднялся во весь рост. Под ногами загремели кирпичи, Бенджон обернулся — и Худ нажал на кнопку. А в следующий миг чудовищная вспышка озарила сарай. Факел в руке Бенджона и его голова превратились в огненный шар.

Нечеловеческий рев вырвался из могучей глотки, но Худ, не теряя времени, схватил еще баллончик, и пламя охватило всю гигантскую фигуру.

Такого эффекта Худ не ожидал. Он покрутил в руках баллончик.

Лак!

Откуда ему было знать, что пару дней назад рядовой Маккон полировал этим лаком стол сержанта Бенджона!

Огромный живой факел рухнул прямо на очередной баллончик, который с оглушительным треском взорвался. Раздался последний отчаянный вопль — и пылающая груда на полу больше не шевелилась. Теперь горели тряпки и бумага, огонь стал подбираться к стенам сарая.

Худ пробрался к пробоине в стене.

— Дебби! Ты здесь?

— Да!

Он спустился по лестнице и обнаружил ее привязанной к стене.

— Ты в порядке, милая? — Он крепко прижал ее к себе.

— Нормально, не волнуйся. Я даже не надеялась, что ты с ним справишься!

Худ развязал веревку, и Дебби обняла