– Ой, Ян, как хорошо! А мы как раз начали волноваться и собрались идти тебя будить! – поприветствовала меня Катька, которая у плиты жарила оладьи. Под бдительным надзором Томки. Выглядела она отдохнувшей и немного успокоившейся. К моей искренней радости.

– Оладушки! Кать, я обожаю твои оладьи! С добрым утром! – как можно жизнерадостнее сказала я.

– Все продукты мы открыли только что, так что должно быть безопасно, – мрачно сообщила мне Томка. Она все еще дулась на меня, но старалась быть как можно дружелюбнее. – Новый пакет муки, новая пачка сахара и кефира. Даже сода и то – из непочатой пачки!

– Сколько продуктов снова пришлось выбросить, – с сожалением произнесла Катька, ловко переворачивая оладушки. – Ну, ничего. Главное, чтобы больше ни с кем ничего не случилось!

В голове у меня сразу закрутилось несколько шуток на эту тему, но я глянула на Томку, и решила не рисковать, прикусив язык. Если она так болезненно на это реагирует, лучше ее не злить.

– Какой запах! – я блаженно втянула воздух. – Я ужасно голодная!

– Сейчас поедим, – заверила меня Катька. – Да, звонили из больницы. С Никитой все будет хорошо. Кажется, это из-за того, что яд оказался в алкоголе, вроде бы, он от алкоголя ослабевает и уже действует не так убойно!

– Я же говорил, что мой шмурдяк – это исключительно полезная вещь! – подал голос Лешка из гостиной. Они с Павлом уже сидели за столом в ожидании завтрака.

– Я рада, что с Никитой все в порядке, – сказала я, проглотив шутку, что нам всем похоже пора начинать бухать, и тогда никакой яд нам не страшен. Но посмотрела на Томку и промолчала. Буду привыкать обходиться без своих вечных подколок.

– Сейчас поедим, и мне надо будет съездить в больницу, это тут в райцентре, недалеко. Они просили документы привезти, ну и так, по мелочи. Вчера же всем было не до этого!

– А где ты возьмешь документы Никиты? – заинтересовалась я.

– У него дома. У меня ключи есть. Мы же соседи, – если Катька и смутилась, то виду не подала. – Он оставил еще осенью, на всяких случай. Мало ли что. Вот и пригодились…

– Заодно надо заехать в магазин, – добавила Томка. – Это очень разорительно – постоянно бояться быть отравленным. Но, ничего, у меня есть идеи. Надо брать только самые маленькие упаковки, чтобы на одно приготовление хватало.

– Ну, надо, значит, съездим, – согласилась я, стянув из блюда горячий оладушек и быстро отправляя его в рот.

– С нами Лешка поедет, – ответила Катька. – Ему тоже надо в магазин. А тебе, наверное, придется остаться с Павлом. Если ты, конечно, не имеешь ничего против?

– А почему я должна иметь что-то против? – беспечно спросила я, попытавшись повторить трюк с оладушком, но на этот раз Катька заметила и решительно пресекла мои фокусы.

– Погоди, уже сейчас сядем за стол! Что за дурацкая привычка таскать еду? Ну, мало ли, все-таки, у нас такие обстоятельства. А вдруг убийца именно Павел? А мы вас вдвоем оставляем, – Катька понизила голос и покосилась в сторону гостиной.

– А вдруг убийца я? И пристукну тут бедного Павла, пока вы будете разъезжать по больницам и магазинам? Или вдруг убийца Лешка, и он вас с Томкой завезет в укромное место и там порешит? Кать, мы с ума сойдем, если будем постоянно об этом думать.

– Тоже верно, – согласилась Катька. – Но, может быть, лучше оставить вас втроем, с Томкой? Мы с Лешкой и вдвоем справимся. Все-таки как-то спокойнее.

– Том, ты как? – поинтересовалась я у мрачной Томки.

– Ну, если надо. Хотя я предпочла бы все-таки съездить с вами, Кать. Совсем не могу тут находится, хочется развеяться. Но в целях безопасности…

– Значит, езжайте втроем, – определилась я. – Не волнуйтесь. Если Павел и убийца, то вряд ли он будет меня убивать, пока мы одни. Слишком уж явно получится, он выдаст себя с головой. А наш убийца предпочитает работать так, чтоб потом у следствия каждый был на подозрении.

Аргумент был так себе, конечно, но все уже так устали постоянно подозревать друг друга, что никто не стал придираться.

После завтрака, пока Томка расправлялась с грязной посудой, мы с Катькой пошли в дом Никиты за его документами. Дверь, хоть и была тщательно прикрыта, оказалась незапертой.

– Что это он дверь не закрыл? – поинтересовалась я.

– Да он часто так делал, он же рядом тут, услышит, если что. Хотя, конечно, в нашем положении лучше бы запирался. Ничего, мы сейчас возьмем все, что надо, и закроем на замок.

В отличие от Катькиного уютного и ухоженного домика, жилище Никиты производило впечатление заброшенного. Ну, или типичной берлоги холостяка.

– Что это твой Никита в такой грязи живет, – пробурчала я, оглядывая веранду. На столе хаотично валялась посуда – грязная вперемешку с чистой, какое-то тряпье висело на вешалке, по виду его не стирали лет десять, все смотрелось пыльно и неприглядно.

– Ну, он мужик, – слегка снисходительно вздохнула Катька. – Дом несколько лет стоял в запустении, со смерти тети Лены, его матери. Зато он крыльцо отремонтировал, там ступеньки проваливались, и новые окна в комнатах вставил.

– Понятно, почему он у нас все время ошивается, – сказала я. – Тут совсем жить не хочется.

– Без женской руки любой дом так выглядит, – Катька до конца защищала своего любовника, и я решила с ней не спорить. Какое мне дело, как живет Никита? Хоть в хлеву, хоть во дворце.

Катька тем временем по-свойски огляделась, потом подошла к единственной, кажется, в доме, приличной вещи – висевшей на гвозде на стене куртке, видимо, в той, в которой Никита приехал из города. Порылась там во внутренних карманах и извлекла паспорт и бумажник.

– Ну все, пошли, – мне как-то было неуютно в этом пустом доме.

– Погоди, надо еще туалетные принадлежности взять, зубную щетку там… – Катька беспомощно заозиралась по сторонам, пытаясь вычислить местонахождение искомых предметов.

– Что у тебя, лишней дома не найдется? Никогда не поверю! Выдай ему из своих запасов, мы тут замучаемся искать что-то приличное.

– Пожалуй, ты права, – согласилась Катька, и мы вышли на крыльцо.

Катька тщательно заперла входную дверь, окинула печальным взглядом дом, и мы вернулись к себе.

Томка уже справилась с посудой, они быстро собрались и загрузились в Лешкину машину, чтобы ехать в больницу, а потом за покупками. Мы остались вдвоем с Павлом.

Не то, чтоб я была прямо-таки уверена в невиновности Павла, отнюдь. Иногда мне казалось, что он как никто другой походит на роль злоумышленника. Но страха оставаться с ним