и вообще не включен в розетку. Неужели хозяин дома из-за нее так напрягся?

Краем глаза она заметила в дверце холодильника пять полулитровых бутылочек с чем-то темно-бордовым. Что это, догадалась мгновенно. Повела плечами и наконец в полной мере осознала, что мужчина, стоящий у плиты, не человек. Раньше почему-то об этом и не думала даже.

— Вы умеете готовить, — заметила, сворачивая трубочкой блин и обмакивая в сметану.

Евгений Данилович сидел напротив и потягивал из кружки маленькими глоточками отнюдь не томатный сок, при этом довольно морщась.

— Ты забыла, что я раньше был человеком. Да и за много сотен лет научился готовить. И не хуже шеф-поваров, даже диплом где-то валяется. За столько лет хочешь не хочешь от скуки начнешь изучать все, что есть на свете, чтобы не сойти с ума.

— Понятно. Блины у вас, конечно, очень вкусные.

— Рад угодить.

Прожевав и запив блин уже остывшим чаем, Оля спросила:

— А когда вы будете учить меня принимать книгу?

Бархатов хмыкнул.

— Вот поешь, помоешь посуду, и начнем занятия. Каин сказал, во время его спасения ты уже общалась с гримуаром?

— Ну, я не знаю, что это было, — пожала плечами девушка. — Просто зажмурилась, попыталась сосредоточиться, и перед глазами появилась тонкая золотая нить, к которой я потянулась. А потом потеряла сознание.

— Все потому, что отдала много энергии. Книге ведь тоже нужно питаться, а ты ее единственный источник.

— А она меня не сожрет? Магическая же.

Евгений Данилович легко рассмеялся.

— Нет, не сожрет.

— Успокоили. И как мы будем учиться?

— Медитация.

— Медитация? — Оля приподняла от удивления бровь.

— Да. Чтобы принять книгу и впустить ее в сознание, ты сначала должна научиться управлять собой, своими мыслями. И только потом уже можно переходить к книге.

— И сколько это займет времени? — ей не терпелось наконец-то прочитать гримуар и избавиться от проклятия, пока сны снова не начали мучить.

— Этого я не скажу. Может, несколько дней, может, недель, а может, и несколько лет, — пожал плечами Евгений Данилович и отхлебнул из кружки крови. А Оля поперхнулась блином.

— Несколько лет?! Вы шутите?

— Отнюдь. Это тебе, милочка, не в магазин за хлебом сходить. Это магия. Сильная черная магия, которую еще никто не обуздал. Не считая, конечно, ковена ведьм, создавших книгу и вливших в нее свои силы. Вот почему гримуар настолько силен. О могуществе этих дам ходят легенды, — задумчиво, словно что-то вспоминая, проговорил Бархатов. И если он откровенно восхищался гримуаром, то для Оли фолиант пока так и оставался просто обычной книгой.

Глава 18

После плотного завтрака Оля пошла за Евгением Даниловичем в зал для занятий. Она-то думала, что медитации будут проходить где-то на свежем воздухе, в уединении с природой, но все оказалось куда прозаичнее. Бархатов привел девушку на цокольный этаж, где у него был подземный гараж. Оля уже заходила сюда тогда, во сне, в процессе изучения дома. И машину эту видела. Только вот не заметила двери, к которой и направлялся сейчас Евгений Данилович.

— Ну и чего ты встала? — недовольно проговорил мужчина, когда Оля, остановившись посреди гаража, принялась рассматривать помещение.

— А-а… А куда мы?

— В зал для медитации, — ответил вампир. Оля почему-то представила пыточную, где над ней будут проводить эксперименты. Бархатов, словно прочитав мысли, хмыкнул и посмотрел на нее, как на несмышленого ребенка. — Идем уже. Каждая минута на счету.

Девушка кивнула и продолжила путь.

Евгений Данилович привел ее в странную комнату, где, кроме темно-синих обоев, белого мраморного пола и железной двери, ничего не было.

— И это зал для медитации? — Оля скептически выгнула бровь.

— Именно. Подушки видишь? — Бархатов кивнул на стопку явно мягких черных квадратных подушек в углу. — Бери ту, какая понравится, и садись.

Оля подчинилась приказу. С каждой минутой непонятный страх и волнение росли, и она сомневалась, что получится расслабиться. Девушка сходила за подушкой, наконец-то опустилась на пол и села в позу лотоса. Вампир, подойдя к ней, расположился напротив, лицом к лицу.

— А теперь закрой глаза, — скомандовал он спокойным голосом. Оля смежила веки. — Хорошо. Попытайся не думать ни о чем. Просто сконцентрируйся. Перед тобой темнота, но она не враг тебе, а друг. Ты должна научиться с ней взаимодействовать, принимать как родную. Эта темнота — основа всего, что будет происходить. Сознанием ты можешь поменять ей цвет и даже обрисовать пустое пространство, — голос Бархатова звучал умиротворяюще. — Дыши глубоко, размеренно.

И вдруг висков Оли коснулись ледяные пальцы.

Она вздрогнула, но глаза не открыла. Точнее, попыталась, но веки будто срослись. Накатила паника. Впрочем, тут же отступила, а голос Бархатова звучал и звучал.

— Не бойся. Сосредоточься. Вспомни то, что заставляет испытывать самые яркие и волнующие эмоции. Постарайся обрисовать их, воспроизведи в подсознании каждую деталь, каждую мелочь.

Чернота перед глазами девушки внезапно разверзлась, и стали мелькать картинки. Они проносились настолько быстро, что Оля не сразу смогла уцепиться хоть за какую-нибудь.

А потом одна все же остановилась, и теперь появились не только образы, но и звуки. Оля быстро догадалась, где находится — в родильной палате. Узнала и женщину на родовом кресле, ведь была ее копией. Мама… Такая молодая, красивая и уставшая. Рядом стоял взволнованный отец, держа жену за руку, и что-то нашептывал той на ушко. А мама улыбалась, несмотря на то что ей было тяжело. Вокруг бегали медицинские работники, но внимание Оли приковала женщина, которую она знала только по фотографии.

Подойдя к родовому креслу, Оля замерла. Сердце билось так сильно, что, кроме собственного пульса, она, кажется, ничего не слышала.

Схватки продолжались, и девушка следила за каждым действием акушерки. А когда на свет появилось маленькое черноволосое создание, огласившее плачем родовую, посмотрела на отца, еще такого молодого и… живого. Из его глаз лились слезы.

Младенца отдали на руки матери, у которой тоже текли слезы то ли от радости, то ли от ожидания подступающей смерти.

В какой-то момент Оля подняла глаза и встретилась с уставшими, но сияющими счастьем зелеными глазами матери. Они смотрели друг на друга не отрываясь, не замечая никого вокруг.

Внезапно женщина улыбнулась. Оля не могла это объяснить, но она точно знала, что мама ее видела.

А потом роженица просто положила голову на кресло и прикрыла глаза. Вокруг забегали врачи, пытаясь хоть что-то сделать. Группа реаниматологов старалась оживить пациентку, но та не приходила в себя.

Оля собралась уйти, но сначала решила посмотреть на отца, оттесненного к стене. Такого ужаса в его глазах она никогда не замечала. За