Страха особого не было. Скорее всего, так действовали уверения Скоблева, что дом Бархатова сейчас для нее одно из самых безопасных мест. Да и она знала — книга не даст хозяйку в обиду.

Закрыв и заперев дверь, Оля наконец-то поднялась по лестнице. Пока она тут гуляла, накатила сонливость. Девушка не сомневалась — стоит лечь, и сразу же провалится в сон.

Поднявшись на второй этаж, Оля глянула на дальнюю дверь, из-под которой просачивался тусклый свет. Бархатов не спал. «А он вообще спит?» — подумала, шагнув к своей комнате.

И почувствовала, как на что-то наступила.

Опустила голову и посветила телефоном, так кстати прихваченным из спальни перед уходом. А рассмотрев лужу крови, в которой она стояла, задержала дыхание.

В этот момент почувствовала запах разложения, и на нее дохнуло чем-то холодным. Волосы на затылке приподнялись.

Девушка медленно, миллиметр за миллиметром подняла глаза и встретилась с затуманенным безжизненным взглядом. Оля хотела закричать, но не успела. Покойница схватила ее за горло нечеловеческой хваткой. А это была именно покойница, о чем красноречиво говорили трупные пятна. Оля уже видела подобное и могла различить.

Телефон выпал из руки, громко ударившись о мраморный пол. Глаза наполнились страхом, а легкие сжались от нехватки кислорода. Оля схватилась за руку женщины, пытаясь отцепить от своей шеи, но пальцы соскальзывали, пачкаясь в чем-то противном и вязком.

Оля в очередной раз попыталась глотнуть хоть немного воздуха, когда что-то произошло. Она даже не сразу поняла что. Упала на пол, больно ударившись ягодицами и ладонями, почувствовала, как рука коснулась холодной лужи крови, и в ту же секунду возле нее рухнуло обездвиженное тело.

— Как вы, Ольга? — раздался над головой голос Бархатова.

Девушке не хотелось смотреть на бледно-синюшное лицо покойницы, поэтому она подняла глаза, встречаясь с темными, как сама ночь, глазами Евгения Даниловича. Казалось, зрачок занял все глазное яблоко, и теперь оно было полностью черным. Эти ледяные и опасные глаза пугали даже больше, чем лежащая рядом женщина.

А опустив взгляд на руки мужчины, чуть не закричала.

В ладони Евгения Даниловича лежало человеческое сердце.

Прикрыв рукой рот, Оля все-таки смогла сдержать вскрик. Но Бархатов, кажется, даже не заметил ее испуг и полные ужаса глаза. Он неторопливо достал из кармана мобильный, кого-то набрал, а потом приложил смартфон к уху. В тишине Оля хорошо слышала длинные гудки.

— Каин, твоя сбежавшая покойница у меня. Можешь приехать и забрать.

Оля сидела на полу и даже думать не хотела, что вообще произошло. И вот почему в эпицентре всего самого неприятного именно она?

Сильные мужские руки подхватили ее и куда-то понесли. Меньше, чем через минуту, девушка уже сидела на удобном кожаном диване в кабинете Бархатова. Сам же он вальяжно прошелся до бара, достал неоткупоренную бутылку коньяка. Открыл ее и немного плеснул в бокал. А потом вернулся к Ольге и протянул ей напиток.

— Вот, выпей одним махом.

Она не стала спорить. Алкоголь сейчас — самое то. Резко выдохнув, опрокинула бокал, глотая залпом, и закашлялась. Желудок обожгло. Евгений Данилович, все это время стоящий рядом, забрал у нее бокал, прошел к столу, выдвинул один из ящиков и достал упаковку влажных салфеток. Передал их Оле. Надо же, она и забыла, что ее руки непонятно в чем измазаны.

Затем вампир сел на свое кожаное кресло-трон. Оля отметила, что его совсем еще недавно окровавленная ладонь уже чистая.

Снова вспомнив о своих руках, девушка достала пару салфеток и истерично начала тереть ими ладони, избавляясь от слизи и крови. Очень хотелось принять душ, смыть с себя всю эту гадость, но придется немного подождать.

— Кто это был? Вампир? — хрипловатым голосом спросила она.

— Нет. Неудачное обращение, сотворившее что-то типа зомби, как вы, люди, любите говорить.

— Зомби? — пискляво переспросила Оля, не веря своим ушам.

— Да. Зрелище, конечно, неприятное, но, к счастью, единичное.

— А что она от меня хотела? Как вообще проникла в ваш дом? Впрочем, я знаю как. Но почему книга меня не защитила?

— Вероятно, кто-то натравил ее на тебя. И этот кто-то убил ее и подчинил. А книга не защитила, потому что не было опасности.

— В смысле не было? — Оля удивилась. Ее чуть не убили, а он говорит, что не было опасности!

— Я же находился рядом. Гримуар прекрасно знал, что защищу, — спокойно и даже лениво ответил на очередной вопрос Бархатов. — Вот почему мой дом — самое безопасное место. Я всегда защищу тебя.

— Дурдом какой-то! — застонала Оля.

Она заметила, что руки подрагивают. Видимо, начался отходняк. Вампиры, зомби… Кто еще существует в этом мире, даже подумать страшно! И как она вообще дожила до двадцати семи лет?

— Может, тебе лучше отдохнуть? — предложил Евгений Данилович.

— Издеваетесь, да? Я же теперь не усну! Только глаза закрою, это чудовище опять там появляется.

— Ну как хочешь. Скоро Каин приедет, будем тогда ждать его вместе.

Адамиди и правда приехал меньше, чем через час. Оля думала, что с ним и Рома появится, но того не было. Хотя, наверное, и к лучшему.

Евгений Данилович попросил ее посидеть в кабинете, пока они упаковывают зомби в машину и убирают последствия его пребывания в доме. Оля кивнула, а вскоре почувствовала, что долгожданный сон наконец-то наваливается на нее. Удобно расположившись на кожаном диванчике в кабинете Евгения Даниловича, она все же уснула.

Глава 17

Домой Рома вернулся уже после полуночи. По дороге завез Каина в морг, куда Леня уже пригнал машину Адамиди.

Поднимаясь на лифте на нужный этаж, поймал себя на мысли, что словно возвращается не в свою квартиру, а в чужую. А ведь прожил тут всю жизнь.

Открыв дверь и зайдя внутрь, прислушался к тишине, и должной быть в пустой квартире. Здесь больше года ничего не менялось — с тех пор как умерла супруга. И Оля единственная, кого он не только привел в свой дом после смерти Марины, но и впустил в сердце. Хотя думал, что не сможет никого полюбить: жена была для него всем. Но в последнее время стал замечать, что забывает ее. Нет, не как личность или присутствие в его судьбе. Просто перестал постоянно чувствовать ее аромат, ее образ оставался теперь только лишь на фотографиях, висевших и стоящих повсюду. Забыл, как она прикасалась к нему, и если еще недавно часто рисовал это в