Шрифт:
Закладка:
— Вроде того. Но ты же частный детектив, Шпатц, так? — Бруно подался вперед. Казалось, что его массивная фигура занимает вообще всю приемную комнату Крамма. «Странно даже, — подумал Шпатц. — тот же Пфордтен высокий и толстый, занимал гораздо меньше места. Бруно же возвышается, словно скала, кажется, что сейчас начнет задевать локтями и коленями стены...»
— Я секретарь детектива, — Шпатц поставил перед Бруно чашку чая.
— Но ведь ты тоже имеешь доступ ко всем грязным тайнам ваших заказчиков?
— Мы подписываем с клиентами договор, по которому не имеем права разглашать их грязные тайны кому бы то ни было.
— Но исключения возможны? — Бруго откинулся на спинку дивана, который жалобно скрипнул от его резкого движения.
Шпатц неопределенно пожал плечами. Бруно поджал губы, отвернулся и долго смотрел на шкаф.
— Сколько я должен заплатить, чтобы мы подписали договор? — сказал он, прервав молчание.
Шпатц задумался. Дело люфтшиффбау вызывало у него сложный набор эмоций — от азартного любопытства до брезгливого отвращения. Ему то хотелось стереть из памяти всех этих мюффлингов-роппов-штойбенов, то хотелось докопаться до истины и вывести всех, включая Крамма, на чистую воду. Когда Мюффлинг только появился на пороге конторы, первым порывом было выпроводить его вон, сославшись на то, что сегодня выходной, у Шпатца нет свободного времени и вообще... Потом ему стало любопытно, откуда Бруно узнал этот адрес. Чтобы узнать ответ, пришлось его впустить. И вот теперь...
— Одну марку задатка, герр Бруно, — Шпатц усмехнулся.
— Я не шучу, Шпатц. Я хочу нанять тебя, чтобы ты нашел настоящего Клауса Роппа, — Бруно нахмурился.
— Я хочу напомнить, герр Бруно, что детектив не я, а мой наниматель, а его сейчас нет на месте...
— Значит подключится, когда вернется! — Бруно встал, и его в комнате стало еще больше.
— Я понял, герр Бруно! — Шпатц примирительно поднял ладони над столом. — Сейчас мы с вами заполним документы и начнем работать...
Шпатц закрыл дверь за Бруно и вернулся обратно в комнату Крамма. На столе стояли две нетронутые чашки остывшего чая. Закрыл тетради с конспектами и сунул их обратно в портфель. Какое уж теперь эссе по обществознанию...
«Если думаешь один, всегда думай письменно», — советовал Крамм, так что Шпатц взял несколько чистых листов бумаги.
Итак, что рассказал Бруно?
Клаус Ропп работает на кого-то из сильных мира сего. Поправка. Настоящий Клаус работал. Доказательств этого факта Бруно предоставить не мог, но был абсолютно в этом уверен — настоящий Ропп патриот до мозга костей, и всегда выполнял опасные и секретные задания для блага Шварцланда и Вейсланда.
Мюффлингов Ропп иногда привлекал для всяких поручений, за которые неплохо платил. Началось это сотрудничество уже довольно давно, три или четыре года назад, но в подробности поручений Бруно не особенно вдавался, отделался общими словами про «что-то погрузить в неурочное время, что-то принести, что-то достать...». Шпатц не настаивал, потому что к нынешнему делу прошлые поручения не относились.
Момент точной «подмены» настоящего Роппа поддельным Бруно обозначить не смог. Вроде бы, поручение, побить некоего Шпатца Гресселя и закинуть его под потолок эллинга, проследив, чтобы белоручка оттуда ни в коем случае не свалился, отдавал еще настоящий Ропп, а вот «найти рабочего без родственников и связей и привести вечером на вечеринку» — уже поддельный. Почему Бруно сделал такой вывод? Потому что новый Ропп словно забыл про свой интерес к Гресселю.
— Вот подумай сам, Шпатц! — Бруно хлопнул ладонями по столу, к счастью, стол выдержал. — Сначала он раздает поручения только насчет тебя — сначала побить, потом разговорить, потом... Ну, ты понимаешь, да? А потом я к нему прихожу, чтобы рассказать, что узнал, а он как будто вообще не помнит, что давал какие-то задания. Грессель? Какой Грессель? И все остальное. Он как будто по-другому говорит, по-другому двигается... И еще. Так, мы же подписали договор, я могу рассказывать все и быть уверенным, что ты сохранишь тайну?
Само по себе убийство Вика Бруно не удивило. Дело житейское, разные случаются поручения и надобности. Удивила и озадачило другое.
— Рядом с нами лежал мешок с трупом, который мы особенно не прятали. То, что внутри мешка чье-то тело, можно было понять еще от угла. Но фельдфебель никак не отреагировал на это. Не спросил, не потребовал развязать мешок, вообще не обратил никакого внимания! — Бруно расставил руки в стороны, пытаясь показать масштаб проблемы. — Странно еще другое. В тот момент мне это нисколько не показалось странным. Как будто так и надо, все идет так, как должно быть. «Вот вам бутербродик с сардинкой, герр фельдфебель!» — «Ой, спасибо, очень вкусно! Хорошего дня!»
Шпатц не сказал Бруно, что видел «вечеринку Мюффлингов» из-за куста. Но Бруно описал все верно и в подробностях, так что уточняющие вопросы не потребовались.
Шпатц занес ручку над чистым листом. Итак? С чего начать? Что произойдет, если Шпатц попытается вернуться завтра на люфтшиффбау с прежней легендой? Его впустят и снова заставят мешать клей и катать передвижные вышки на циклопических колесах? Или сходу вызовут полицаев прямо к воротам? Или скажут: «Извините, герр Грессель, вы не вышли на работу в течение нескольких дней, так что мы были уверены, что вы умерли, и аннулировали ваш билет!»
Шпатц усмехнулся. Кажется, он думает о какой-то ерунде, стараясь отогнать от себя самое главное. Самое пугающее. Допустим, настоящий Ропп куда-то делся, вместо него появился этот виссен, который, приплясывая и напевая, заставил оберфельдфебеля и Мюффлингов думать, что ситуация «мы тут жрем бутерброды с рыбой, сидя на мешке с трупом, а военный делает вид, что так и надо, и тоже жрет бутерброды с рыбой, вместо того, чтобы хвататься за оружие и командовать всем собравшимся встать лицом к стене, руки вверх, ноги в стороны» — это нормально. Это странно и это важно, разумеется. Допустим, очень важно узнать, как именно произошла подмена, и действительно ли это подмена, потому что Шпатц ни разу не слышал, чтобы среди виссенов встречались такие, которые могут полностью скопировать чужую внешность. Во всяком случае, пока
