Но ты, служка, за стиркой, в ателье.

А после, где город весь притёрся

Ещё один: тот что показался им побольше.

Опять привыкать к новому формату,

Но приглянулся парень Роберт, и вроде рада

Но взаимности к тебе не проявляет.

Тебя он считает скучной, нудной.

И сразу все слабости твои он знает

И давит. Давит на протяженье будней.

И может, думаешь, не стоило рождаться?

Всё правильно. Ты раб теперь для них.

И может, думаешь, что сдаться?

Всё правильно. Наймут других ослих.

Но просто так уйти, не попрощавшись?

Оставь письмо, написанной в крови.

В своей? Нет, что ты? Своей не надо.

Крови достаточно у братца, правда.

Оружие — твой нож, тот, кухонный,

Которым ты орудуешь прекрасно.

Ведь нечего терпеть. Прихлопни стухшего,

Прихлопни с той любовь и изящно.

Ты можешь. Так убей. Убей причину твоих слёз.

Ты можешь. Убей-убей. Убей и поймут — всерьёз.

Ты можешь. Можешь, можешь, можешь.

Давай. Ты можешь, можешь, можешь.

Раб Роберт

Счастливый Роберт с букетом цветом в руке зашёл в подъезд и поднялся на этаж. Букет был не большой, но, как однажды в нужный момент сказал отец: «Главное не цветы, а внимание». Поэтому внимание, что стоило несколько обедов Роберту, повисло вниз лепестками за спиной у Роберта, когда он постучал в дверь. Не было топота, его никто не планировал встречать, что показалось ему странным, ведь уговор был именно на этот день и именно в это время, что проговаривалось в переписке, которые он может использовать в качестве доказательств в обвинении. Роберт постучал раз, постучал два. За дверью было глухо, поэтому разочарованный Роберт уже планировал уходить, но резко передумал, наклонив ручку и дверь открылась. Удивлённый тому, что кто-то из семьи его девушки не закрыл дверь.

— Видимо кое-кто слишком поверил в добросовестность соседей, — посмеялся Роберт, заходя в квартиру.

Его никто не встречал, а он не мог поверить, что кто-то действительно так спешил, что забыл сделать очевидный жест и даже не удосужился проверить. Роберт снял обувь и прошёл в комнату, посмотреть, вдруг его девушка уснула в ожидании. Он остановился в междверье, не особо суясь внутрь и вдруг послышались шаги из кухни. К нему направлялся парень примерно того же роста, что и сам Роберт, но крупнее и старше, что сигнализировала его щетина. Он направлялся быстро, стремительно, и всего через пару шагов оказался возле Роберта, не сказав не слова ударяя его, отчего Роберт повалился на пол, сминая под собой букет. Парень присел, схватился за кофту Роберта и ударил ему чётко в переносицу.

— Чё, романтик, доигрался? — произнёс парень с местным говором.

— Ты кто, мать твою, такой?

За этот вопрос Роберт получил ещё один удар, ещё более контрольный, чем предыдущие, после чего Роберт отключился на пару секунд, а открыв глаза увидел, что у косяка двери стоит печальная девушка.

— Света? Что происходит?

Парень потянул за кофту Роберта, приподнимая его с пола, и столкнулся лоб в лоб с парнем, брызжа слюной.

— Я тебе щас все мозги выбью, чтобы ты это имя забыл, — после парень повернулся к Свете, — это твой горе-романтик?

Света ничего не ответила — только кивнула.

— Шмара, — сквозь зубы произнёс парень, а после снова повернулся к Роберту, — слушай сюда, мелкотьня. Света — не твоя девушка, а моя. То, что у вас было — это то, чего я не доглядел. Ты тут лишний.

— Ты что? — не обращал внимания Роберт на парня, что стоял у него перед глазами, а смотрел на Свету, — Ты всё это время меня… поверить не могу. Нет. Нет, это всё не взаправду. Это всё игры. Я помню… помню Суб-кис. Она может так сделать. Тебя, — кивнул он на парня, — здесь нет. Тебя здесь быть не может.

— Давай проверим.

Парень ещё раз ударил Роберта, отпуская его на пол. Из носа текла кровь, капала на пол.

— Ты обманывала меня всё это время? Использовала? Для чего?

Парень не унимался, продолжая ботинками отпинывать Роберту почки.

— Хватит, Игорь, — вдруг забеспокоилась Света, — его же ещё вытащить отсюда надо.

Роберту было больно не из-за того, что какой-то парень, что сильнее его раза в три, ломает своими металлическими вставками в ботинках ему рёбра, а что Света пыталась остановить Игоря тем, что придётся возиться с телом Роберта.

— Стой, стой, — кричал Роберт, — я понял! Прекрати.

Игорь прекратил, а Роберт поднялся через силу, протирая рукой кровь с носа.

— Я понял, — шепнул Роберт.

Роберт пошёл к выходу под пристальный взгляд Игоря.

— Цветы можете себе оставить.

День подходил к концу. Мать, как и всегда, готовила ужин на кухне. Дверь щёлкнула два раза и открылась, зашёл Роберт, держась за рёбра скрюченный, а из носа не переставала течь кровь, оставляя следы на линолеуме. Он проходил дальше, по стенке.

— Привет, романтик, — кричала мама, не отходя от плиты, — что-то ты рано. Как Светка?

— Нормально. — кряхтел Роберт.

— Ты заболел? Голос какой-то нездоровый.

— Типа того.

Роберт дошёл до двери в ванную, еле открыл её, но очень громко захлопнул ей. А всего через пару секунд послышался грохот оттуда.

Прошли сутки. В дверь белоснежной палаты, что немного разбавлялась голубыми цветами, постучали, а после зашёл Артур с Машей. Роберт лежал поникший, с опухшим носом, и не обращал внимания на друзей, смотря в окно. Артур и Маша подошли к нему, пытаясь поддерживающе улыбаться, по очереди здороваясь.

— Привет, Роб.

— Привет, Робик.

Роберт ничего не ответил — всё пялился в окно, где ветром разгонялся тюль. Артур прошуршал пакетом, который был полон фруктов и вкусностей к чаю.

— Мы закупились тебе. А то я знаю, как кормят в больницах.

— Я на диете, — еле слышно пробурчал Роберт, — но спасибо.

— Ты как вообще? — присела