– Пулевое ранение в живот, – услышав вопрос, ответил врач.

– Брюшная аорта? – спросил Ярыгин.

– Да, – кивнул врач. – Истек кровью за пару минут. Тот, кто стрелял, знал свое дело.

– Личность установили? – спросил Ярыгин.

– Работаем, – ответил Ползунков. – Вот гильза. – Он протянул пакетик. – Кажется, девятый калибр.

– Он самый, – прищурив глаза, кивнул Ярыгин. – Патрон фирмы «Парабеллум». Один из самых распространенных в мире. Создан для пистолетов, винтовок и даже пулеметов, любимый патрон НАТО и полиции США. Вот пойди и найди оружие, из которого стреляли. А придумал патрон кто? – вдруг спросил он у Ползункова.

– Понятия не имею, – ответил тот.

– Ну здрасте. Великий оружейник Георг Люгер. Он для немцев, как для нас Калашников. – Ярыгин подошел к трупу. – Покажите мне его, – попросил капитан-сыскарь.

Один из полицейских откинул простынь.

– Бритоголовый, – с отвращением сказал Ползунков. – Типичный уголовник. Попадаются такие на районе – за решетку бы всех упрятать.

– Стоп-стоп. – Ярыгин оживленно опустился на корточки. – Ого! – воскликнул он. – Да это же Кабанов!

– Кто такой? – спросил Ползунков.

Все правоохранители и медики тотчас потянулись к покойнику, стали всматриваться в серое ощерившееся лицо.

– Все верно, это Кабанов, рецидивист. – Кажется, Ярыгин кивал самому себе: – Двадцать восемь лет, если мне не изменяет память. Три ходки на зону. Мы его брали семь лет назад за ограбление магазина. Второй раз сидел за попытку изнасилования, кстати. Девушку едва спасли от него. Вышел по амнистии. – Ярыгин покачал головой. – Как можно было его отпускать? Что за судьи у нас? Третий раз сидел за вооруженный грабеж. Картежник, шулер, вымогатель, разводчик. Я эту пакостную скуластую рожу никогда не забуду. Вот уж сукин сын так сукин сын!

– Как вы быстро, а? – удивился Ползунков. – Словно у вас в голове свой архив.

– Долго живу – много знаю, – вздохнул Ярыгин. С корточек он поднимался не так быстро, как садился. – Обыщите его, – сказал он своим лейтенантам. – А потом везите в морг, – бросил уже работникам «Скорой».

Они вышли на крыльцо подъезда. Морозный воздух пришелся как раз кстати.

– И кто же его положил? – спросил любознательный Ползунков. – По вашему мнению.

– Да кто угодно из его среды. Карточный долг, старая обида, несдержанное слово, век воли не видать. – Ярыгин пожал плечами. – Только что он делал в этом мирном подъезде? Чего он тут позабыл? Решил грабануть кого-то? Что-то не поделил с сообщником? Если тот у него был, конечно. – Ярыгин покачал головой. – Да, повесил на меня дело подполковник Соколов! А вообще, не для протокола: надо сказать спасибо тому, кто избавил мир от этого выродка. – Он закурил и через едкий сизый дым посмотрел на Ползункова. – Я всю жизнь боролся с ними, с нечистью этой. Только что с того? Те, кто не сдохли в девяностые, не лежат под черными обелисками по всей России, сейчас владельцы заводов, газет, пароходов, магазинов, ресторанов, пекарен, даже аптек. – Он усмехнулся. – Как трогательно. Вчера торговал наркотой, губил молодежь, а сегодня – модной итальянской мебелью, которая по карману только богачам. И такого мудака я знаю. Они, эти вчерашние, сидят в думах, управляют страной, а их детки учатся за границей и плевать хотели на Россию. – Он глубоко затянулся, выдохнул сизую струю в морозный воздух.

Ползунков сморщился от едкого дыма, даже отступил на шаг.

– Не курите? – поинтересовался у коллеги Ярыгин.

– Бросил. – Молодой офицер пожал плечами. – Всей семьей упросили. Теща даже на колени встала. Сказала: не делай моего внука пассивным курильщиком. И о себе подумай, у тебя, мол, вся жизнь впереди. Я уступил.

– Ясно. – Ярыгин сделал еще одну глубокую затяжку. – Такое вот у нас развеселое государство, – заключил он напоследок. – Увы нам, товарищ капитан, увы.

Глава вторая. Киприот и «Жемчужина»

1

На Кипре Вершинин и Рита поселились в пятизвездочном отеле «Афродита». С одной стороны обширного номера им открывалось Средиземное море с бухтами и сотнями кораблей, катеров и лодок у пристаней, с другой – зеленые горы с белоснежными особнячками, укрытыми черепичными крышами, и тысячами домов местных жителей, рассыпанных ступенями по склонам, с точно такими же ребристыми красными крышами. Эта архитектура оставалась неизменной тысячи лет. Под балконами с обеих сторон раскинулось по извилистому бассейну с прозрачной синей водой и полосатыми шезлонгами по широкому краю, на которых валялись, потягивая коктейли, счастливчики-туристы. Этот отель могли себе позволить далеко не все жители России, у таких отдыхающих кошельки должны быть набитыми наличкой и на дисконтных картах обязано храниться целое состояние. К счастью, все это имелось у Льва Витальевича Вершинина, седого льва-коротышки.

Он предусмотрел все, кроме одного. Не предугадал «эффект Афродиты», появляющейся из пены богини любви, которая очаровывала, ослепляла и влюбляла в себя с едва брошенного на нее взгляда. А ведь мог бы поднапрячь воображение, прикинуть, что будет, когда Рита, его вызывающе молодая любовница, выйдет полуобнаженной на публику. К этой поездке она прикупила много купальников, некоторые из которых едва прикрывали интимные части тела. Тут были классическое бикини, бикини-стринг, бандокини, совсем уже развратное микрокини и монокини, подразумевающее загорание топлес. Буквально по купальнику на каждый день отдыха. В подробности своих покупок она решила Льва Витальевича до поры до времени не посвящать, чтобы он не сорвал поездку. Придет время – все узнает и увидит сам.

Едва Рита в час пик вышла к бассейну и сбросила короткой шелковый халат, оставшись в красном бикини, едва отбросила назад темные волосы, чтобы перехватить их в короткий хохолок, как на нее уставились все туристы мужского пола. Женщины, из тех, кто позавистливее и позлее, да и постарше, разумеется, тяжело заскрипели зубами. Тут отдыхало немало красивых молодых дам, которые были одеты – или, вернее, раздеты – весьма соблазнительно. Но тело Риты было совершенно, и владела она им не хуже, чем кошка. Она была особенной! Плавала, как русалка, ловко ныряла, а когда выходила в каплях воды на едва тронутом загаром теле, мужчины и вовсе цепенели, просто не могли отвести от нее глаз.

Рядом с ней неотступным Цербером шагал невысокий пожилой дядечка, седой-преседой, которого поначалу приняли за ее благородного отца, но негодующая ревность в его глазах быстро поставила на место всех потенциальных ухажеров. Всем стало ясно: любовница! Вот ведь отхватил какую, старый греховодник! Впрочем, так оно и было.

Уже через пару дней, глядя, как она выходит из бассейна, кто-то назвал ее Афродитой, и это имя тотчас прилепилось к Рите Сотниковой. «Афродита пришла! – горячо и страстно выдыхали мужчины, глядя через темные очки на