– ловкая, – легко ответила Рита.

– Еще один магазин, за счет фирмы? – предложил ей хозяин.

– Нет, на сегодня достаточно.

Ей хотелось выстрелить еще, но она была уверена, что такое случается только раз в жизни. Пусть этот боров теперь вспоминает ее, амазонку.

– Может быть, пообедаем как-нибудь? – после паузы спросил директор.

Рита пожала плечами:

– Может быть, как-нибудь.

Выходя из «Прицела», Рита сунула руку в сумочку и сразу нащупала оружие. Это же надо: сегодня она поедет к подруге писать реферат на тему «Журналистика в современном мире», а в ее сумочке будет лежать настоящий дамский пистолет, заряженный еще одним магазином. «За счет фирмы».

В этот день у нее было много дел. Нужно было написать два материала, ублажить шефа, опять заговорившего о женитьбе, и только затем уже со спокойной душой отправиться к Лере Ромашовой. Они непременно должны были успеть написать злосчастный реферат, чтобы назавтра получить за него хотя бы «хорошо». Им обеим был нужен допуск к экзаменам. Работа и личная жизнь отнимали почти все время.

Рита опаздывала на три часа – Вершинин никак не отпускал ее. Она перезвонила Лере и сказала, что будет не в девять, как обещала, а в двенадцать. Приедет и возьмет огонь на себя. Подруга даже обрадовалась: если Рита сказала, так оно и будет.

Лера жила в одном из спальных микрорайонов. Было около полуночи. «Хонда» Риты, подарок Вершинина, стояла в сервисе, оставалось рассчитывать на левака. Рита спешно поймала пятидверную «Ниву» с устрашающе огромным бампером. За рулем сидел парень лет двадцати пяти. Его лицо – хищное, скуластое – не понравилось ей, но времени было уже много. Она назвала адрес, парень, оглядев ее слишком пристально для водителя, небрежно бросил: «Садись». Рите почему-то показалось, что именно эту машину ей следовало пропустить. Но она все-таки села – стоило поторопиться.

– К хахалю едешь? – на первом светофоре, пока фары выжигали снег, спросил парень.

Он тут же поймал ее взгляд в темном зеркальце над лобовым стеклом.

– От хахаля, – ответила она.

Полчаса по ночным улицам, через январскую метель – и они почти на месте. В микрорайоне вьюжило. Облака снега взрывались между высотными домами, их втягивало в эти каменные коридоры, выбрасывало наружу.

– Вот здесь, – сказала Рита, вытаскивая из сумочки купюру.

Парень, с короткой стрижкой, золотой печаткой на безымянном пальце, державший на баранке руку, обернулся:

– А может, киска, замутим что-нибудь?

– Например?

– Чем-нибудь займемся. В машине тепло, уютно. Есть что выпить…

В такие минуты лицо у Риты точно каменело. Летом, когда она шла по городским улицам в короткой юбке и какой-нибудь разудалой майке, обрезанной выше пупка, такие предложения сыпались на нее с излишком. Однажды за один день она насчитала двадцать четыре. С этим приходилось мириться. Не паранджу же надевать только потому, что на тебя смотреть – одно удовольствие. Живешь в России, кто что захочет, то тебе и скажет. Да и ты можешь ответить. Была бы она сейчас на людной улице, послала бы этого парня куда подальше. Но здесь, ночью…

– В следующий раз, – ответила она и протянула водителю купюру.

Но тот как будто не заметил ее протянутой руки.

– Ты, наверное, в постели-то девка бойкая, а? – спросил он, ловя ее взгляд в зеркальце. – Обслуживаешь на пять с плюсом своего хахаля? Сознайся? Я таких, как ты, знаю. С вами кувыркаться одно удовольствие. Давай, крошка, на заднем сиденье. Я тебя не разочарую. Потом самой еще захочется. Сто пудов. Век воли не видать.

От этих разговоров у Риты заныло под ложечкой.

– Возьмите деньги, пожалуйста, – требовательно попросила она.

– Я тебе еще сам деньжат подсыплю. Хотя ты, по виду, девка не бедная. Вернее, хахаль у тебя не бедный.

– Возьмите, пожалуйста, – вновь попросила она.

Он неохотно взял деньги, бросил купюру на панель.

– Прямо щас могу к тебе – на заднее сиденье, а?

Рита Сотникова могла все делать быстро, особенно когда припирало. Собиралась, как кошка для прыжка, в одно мгновение. Вот как сейчас. Она уже забралась в сумочку, нащупала пистолет, на ощупь сняла его с предохранителя. Уроки не прошли даром. Ненавистный водитель мог в любой момент оказаться рядом с ней.

Она открыла дверцу.

– Да пошутил я, пошутил, – со своей стороны открыв дверцу и стремительно оказавшись на улице, через колкий снег улыбнулся скуластый парень. – Проводить тебя до подъезда?

– Нет, не стоит, – ответила Рита.

– Я все-таки провожу. – Он уже выходил из-за машины. – А то вдруг кто-нибудь обидит такую телочку. Я себе, в натуре, такого не прощу.

Рита пожала плечами. Шагая, она слышала, как снег хрустит под его башмаками, улавливала его дыхание.

– Может, сумочку понести? – не отставая, спросил он.

Она не ответила. До подъезда оставалось не более десяти шагов. Рита разом обернулась:

– Все, я пришла. Спасибо.

Парень в короткой кожаной куртке, без шапки, подстриженный под бокс, топтался на снегу.

– Вдруг в подъезде воры-бандиты? А, девочка? Я братву-то знаю, из-за любого угла такой крендель появиться может.

– Я справлюсь, – проговорила она. – До свидания. – И, повернувшись, пошла к дверям.

Она поняла, что он рядом, за спиной, только когда зашла в подъезд. Дверь она закрыть не успела – ее вырвали из рук. Затем водитель «Нивы» схватил ее за шиворот и потащил наверх, на площадку, к почтовым ящикам. Ее толкнули спиной к стене – она больно ударилась затылком. У Риты перехватило дыхание, ее точно парализовало. А к ней уже тянулись его руки – подняли шубку, выдирали из джинсов свитер, лапали всюду. Она попыталась оттолкнуть парня, но он был сильнее. Она убирала от него губы, пыталась увернуться. Он ударил ее по лицу – сильно, хлестко. Потом еще. И продолжал напирать – все ожесточеннее. Его руки и дыхание – от них некуда было деться. Рита уже едва отбивалась. Еще никто не говорил ей столько мерзостей, никогда не называл ее такими словами. Парень был настойчив: особенно его руки, от прикосновения которых жгло все тело. Рита поняла, что не может противостоять ему, она сейчас потеряет сознание: от обиды, страха, отвращения.

Рука сама собой оказалась в сумочке, чудом не слетевшей с плеча и отброшенной за спину; пальцы уже сжимали ледяное, страшное, готовое к бою. А потом – гулко громыхнул выстрел…

Парень удушенно втянул в себя воздух, цепляясь за ее шубу, сделал шаг назад и, не отрывая от нее испуганных глаз, прохрипел напоследок: «Сука, тварь…» – и повалился ей под ноги. Рита смотрела вниз, где лежало что-то темное, ворочаясь, хрипя, задыхаясь. Она обошла это – страшное, непонятное, – пролетела