Выскользнув из кровати, я надела тапочки с Пикачу и накинула шелковое кимоно, после чего вышла из своей комнаты и направилась по коридору. Я услышала, как сзади подошла Молли, и, выглянув в заиндевевшее боковое окно, вздохнула при виде знакомой тени в капюшоне, прежде чем открыть дверь.

— Уход… — заявление замерло у меня на губах.

— Ты что-то потеряла? — Сонно спросил Твитч, держа ЭйДжея на руках.

Мое сердце остановилось.

Я моргнула в замешательстве, мои губы приоткрылись, и когда я потянулась к нему, Твитч отстранился.

Прежде чем успела подумать, я прошипела:

— Отдай мне моего сына.

Его лицо потемнело, и он, баюкая нашего спящего сына на руках, тихо проговорил:

— Знаю, что ты злишься на меня, и я это заслужил, так что пропущу мимо ушей, как ты только что бросила мне обвинение. Я знаю, что ты злишься, и именно поэтому не собираюсь упоминать, что мой сын каким-то образом посреди ночи выбрался из своей комнаты, из безопасности своего гребаного дома с двумя взрослыми женщинами внутри, которые должны охранять его. И также не собираюсь упоминать, как он переходил улицу в темноте, где его могла сбить машина или его могли схватить и увезти без гребаных следов. — Черт. Он выглядел разъяренным. Я ненавидела то, что он имел на это право. Без колебаний он передал мне моего сына, и я крепко прижала его к себе, закрыв глаза и вдыхая его запах, пока гладила его по голове и укачивала. И Твитч внимательно наблюдал за мной. — Знаю, что ты расстроена, и именно поэтому не собираюсь упоминать об этом дерьме сегодня вечером. — Он сделал шаг назад, подальше от меня, но его глаза говорили о многом. — Но завтра мы поговорим.

Он повернулся и зашагал обратно через улицу босиком, одетый только в боксеры и толстовку с капюшоном, и все мое существо гудело от страха, потому что выхода из этого не было.

«Завтра мы поговорим».

Страх доводил меня до крайности, и я была уверена, что это была единственная причина, по которой я сделала то, что сделала в тот день.

Возвращаясь домой с работы, я с нетерпением ждала встречи со своим маленьким мужчиной после сурового разговора, который я ему устроила тем утром. Просыпаться так, как я проснулась прошлой ночью, было самым страшным, что я когда-либо испытывала в своей жизни. Проснуться и обнаружить, что мой ребенок встал с постели, знать, что он выскользнул через заднюю дверь и обошел дом, чтобы найти своего отца посреди ночи, было ужасающей мыслью.

Все, что могло с ним случиться, снова и снова прокручивалось в моей голове, и я была готова говорить. По крайней мере, я так думала.

Поэтому, когда вернулась в пустой дом, я начала паниковать. Мои ноги несли меня из комнаты в комнату и нашли школьную сумку ЭйДжея у его кровати. Мое сердце ускорило ритм. Молли всегда давала мне знать, если они куда-то собирались, и после вчерашнего я окаменела при мысли о том, где может быть мой сын.

Я полезла в сумку, достала сотовый и набрала номер Молли.

Моя бровь опустилась, когда я услышала, как он зазвонил на кухне.

О Боже.

Моя паника возросла четырехкратно.

Где они?

Мои руки дрожали, когда я еще раз обыскала дом, включая задний двор, и ничего не нашла. К тому времени, как я закончила, меня съел леденящий душу ужас. Взяв ключи в трясущиеся руки, я побежала по коридору и вышла из дома как раз в тот момент, когда ЭйДжей и Молли вышли из дома напротив. Не знаю, что они делали и почему оказались там, но я сразу же разозлилась.

Они заметили меня, и Молли помахала рукой, в то время как Твитч внимательно следил за мной.

Мой гнев рос с каждым шагом, и к тому времени, как я добралась до них, я вырвала руку моего сына из руки Молли и крепко сжала ее в своей, а затем посмотрела во встревоженное лицо его отца.

— Я скажу тебе это только один раз, Твитч. Держись от нас подальше. От меня. От ЭйДжея. — Мой голос повысился. — Держись подальше.

Мое сердце колотилось так сильно, что я едва слышала себя из-за непрекращающегося стука. Не дав ему возможности ответить, я едва не волоком потащила своего сына обратно домой, и когда он заплакал, у меня защемило сердце.

— Нет, мамочка. Нет! — мое сердце бешено заколотилось, когда ЭйДжей закричал: — Папа, не уходи снова. Я хочу быть с тобой! — когда он закричал «папа» во всю силу своих легких, я едва могла дышать.

Я затащила сына в дом, и когда дверь за нами закрылась, я повернулась к Молли.

— Где ты была? Я звонила, а твой телефон на чертовой кухне. Какой дерьмовый, безответственный поступок, Молли!

Молли в шоке моргнула. Я никогда раньше так с ней не разговаривала.

— Мы были там в течение пяти минут, Лекс. ЭйДжей приготовил кое-что для своего отца в школе и не мог дождаться, чтобы отдать это. — Она нахмурила брови, и ее голос стал тихим. — Не думала, что ты будешь возражать.

Я заговорила, перекрывая пронзительные крики ЭйДжея.

— Ну, я возражаю! Господи, Молли. Вы напугали меня до чертиков. — Моя бравада начала угасать. — Знаешь, каково было вернуться домой и ничего не обнаружить, даже записки, не иметь возможности позвонить тебе после прошлой ночи? — мой голос дрогнул. — Я была в ужасе.

Тут до нее дошло, и лицо Молли вытянулось.

— Мне так жаль. Я не подумала.

— Да, не подумала, — заявила я, провожая ЭйДжея в его комнату. Затем я опустилась перед ним на колени, схватила за плечи и тихо заговорила:

— Дорогой, ты не можешь этого делать. Ты не можешь просто уйти, когда захочешь. Ты должен спросить маму.

ЭйДжей заговорил сквозь слезы:

— Я хочу к папе.

Я закрыла глаза, проглатывая боль, которую причинило его болезненное заявление.

— У тебя не может быть папы. У тебя есть я. Я твоя мама, и то, что я говорю, — закон.

Он боролся в моих объятиях, его дыхание прерывалось, когда он плакал.

— Я не хочу тебя. Я хочу папу.

Бл*дь.

Я разразилась слезами.

— Он тебе не нужен. У тебя есть я.

Я не видела,