— Там живет папа.

Меня охватило неприятное чувство. Мои брови нахмурились.

Если я правильно запомнила...

— Этот дом был выставлен на продажу шесть месяцев назад.

Не смей, бл*дь, мне это говорить.

Не-а. Не делай этого.

Эти мягкие карие глаза встретились с моими. Он произнес:

— Пять месяцев назад.

Ах ты, ублюдок.

Прекратятся ли когда-нибудь удары?

Он был здесь уже несколько месяцев. Месяцев.

Мой разум едва мог осознать этот факт, и мое сердцебиение ускорилось.

Обман был глубок, слишком глубок, чтобы следовать за ним, потому что я наверняка погибну, пытаясь проложить путь.

Твитч прижал к себе нашего сына, и это было хорошо, потому что я была готова ко второму раунду. Говнюк улыбнулся мне, делая вид, что блуждает по моему телу своими вечно прикрытыми глазами.

— Хорошо выглядишь, детка.

Пошел ты...

Вот что я подумала на это.

Но сказала:

— Нам нужно идти.

— Могу я увидеть папу после школы? — вежливо спросил ЭйДжей, затем добавил: — Пожалуйста? — для пущей убедительности.

Шагнув вперед, я протянула руки, и ЭйДжей охотно подошел ко мне, но во время передачи сына рука Твитча коснулась моей, оставив на кончиках пальцев теплый след. И я ненавидела то, что простого прикосновения было достаточно, чтобы воспламенить мое тело. Когда сын был надежно в моих руках, я покачала головой.

— Я так не думаю. — Он нахмурился, и как только начал спорить, я бросила на него твердый взгляд. — Не сегодня.

Твитч наблюдал, изучая лицо своего сына, стиснув зубы от разочарования, которое он там увидел.

— В следующий раз, приятель. Кроме того, ты знаешь, где я живу. — Затем он посмотрел на меня, прямо на меня, и когда заговорил, я услышала в них угрозу. — Я никуда не собираюсь уходить.

Не-а.

Мне это не понравилось.

В этом последнем заявлении определенно содержалось предупреждение, и, к сожалению, Твитч никогда не играл честно. К несчастью для него, он больше не знал меня. И я готова была пойти на все, чтобы уберечь своего мальчика, даже от его отца.

Особенно от его отца.

Избегать Твитча оказалось проще, чем я думала. Прошло несколько дней с тех пор, как я позволила ЭйДжею побыть с его отцом, и после того первого утра Твитч не выходил проводить сына в школу.

Я подумала, что с его стороны было умно держаться от меня подальше после событий этой недели. Я жила своими буднями, как и на прошлой неделе, но была на автопилоте, почти не думая о том, что происходит вокруг меня, и когда Никки позвонила в сотый раз, я ответила.

— Эй, — тихо сказала я.

Она тут же разрыдалась.

— Я не знала, клянусь.

Ее рыдания взывали к моим, но я не позволила им освободиться, особенно в офисе.

— Знаю.

— Тогда почему ты не разговариваешь со мной? — она шмыгнула носом. — Думаешь, ты единственная запутавшаяся, Лекс? — пронзительный писк вырвался у нее, прежде чем она открыто заистерила. — Я здесь теряю свой гребаный разум.

О, милая.

Мое сердце болело за нее.

— Ты не говорила с Хэппи?

— Ты издеваешься надо мной? — она захныкала. — Черт возьми, нет, — произнесла она так твердо, как только могла. — На хрен его, — в этот раз ее голос сорвался, и когда она продолжила, я едва могла ее понять из-за рыданий. — Ненавижу его.

Я мягко улыбнулась.

— Нет, не ненавидишь.

На этом плотина прорвалась. Никки взвыла:

— Не ненавижу. — Она продолжала всхлипывать: — Но хочу. — Послышался всхлип. — Почему не могу?

Я откинулась на спинку кресла.

— Потому что ты знаешь так же хорошо, как и я, что бы это ни было, это не на Хэппи нужно обижаться. Во всем виноват Твитч. — Я была зла на Хэппи. Я была чертовски зла, но знала Твитча, и знать его — означало знать, что он сделал бы все, что хотел, с помощью своих друзей или без них. Но это не означало, что я была готова поговорить с Хэппи. Так что, возможно, у меня были свои эгоистичные причины предложить следующее: — Думаю, ты должна позвонить ему, дорогая. — Потому что мысль о том, что Твитч и Хэппи живут через дорогу от меня, заставляла меня чувствовать себя загнанной в чертов угол.

— Правда? — выдохнула она, и в этот момент я поняла, что это было то, что ей нужно было услышать, то, что она молилась услышать от меня. Если бы я сказала ей, что никогда не хотела слышать, как произносят его имя, Никки удалила бы номер Хэппи и притворилась, что последних пяти лет ее жизни никогда не было. Однако я не была такой жестокой. Это была моя проблема, с которой нужно было разбираться, а не ее.

— Да, детка. — И именно это я имела в виду. — Но я бы не стала облегчать ему задачу. — Когда она издала смешок, я улыбнулась. Эта улыбка исчезла, когда последовало неловкое молчание. — Поговори с ним, Никки. Все в порядке. Я хочу, чтобы ты это сделала.

Моя лучшая подруга долго молчала, но когда она заговорила, я почувствовала эти слова глубоко в своей душе.

— Я люблю тебя, Лекси.

— Я тоже люблю тебя, Ник. — Я глубоко вздохнула, приложив руку ко лбу, когда мои глаза закрылись. — И как только я узнаю, что, черт возьми, происходит, мы поговорим, хорошо? — прежде чем повесить трубку, я спросила: — Как Дэйв? — от ее насмешки мое лицо сморщилось. — Это хорошо, да?

Она колебалась.

— Он... э-э-э... расстроен.

Я не смогла сдержать тихий смех, который клокотал у меня в горле. Зная Дэйва, расстроиться было самым большим преуменьшением века, и когда я услышала ответный смех Никки, веселье усилилось. Это была такая невероятная ситуация. Вот что делало это еще более комичным.

Было приятно смеяться в лицо отчаянию. Я была почти уверена, что нахожусь на тонкой грани между здравомыслием и истерикой.

Когда мы, наконец, взяли себя в руки, я сказала.

— Ну, а теперь я пойду и постараюсь не думать о том факте, что мой бывший только что восстал из мертвых, живет через дорогу от меня и пытается вернуться в мою жизнь.

Никки громко ахнула.

— Он живет через дорогу?

Тьфу. Я говорила не об этом.

— Хорошо, пока.

—