стражники Ежи.

Неусыпно стережёт волшебную Чёрную Кувшинку Краб-великан. Он и с закрытыми глазами всё видит.

Храпит всесильный Орангул. Не спит у спальни караул. Ждёт замок не дождётся. Когда злодей проснётся.

И вот проснулся Орангул. Поплыл по замку грозный гул. Владыка песню затянул. Всегдашнюю. Любимую:

Я — всемогущий Орангул!

Я — вездесущий Орангул!

Я подпираю небеса,

Мне всё вокруг подвластно:

Моря. И реки. И леса,

И даже солнце красное.

Я кашляну — и вспять река,

Ложится в лёжку лес.

А если крикну — облака

Срываются с небес.

Всех страшил страшнее — Я!

Силачей сильнее — Я!

Хитрецов хитрее — Я!

Я — никем не победим.

В целом свете Я — один

О-ран-гул!..

И долго под высокими каменными сводами замка плескалось гулкое, раскатистое эхо:

— Гу-у-у…

— У-уу…

Выкатилось эхо из замка на остров, и дрогнул тот от страха.

Скакнуло эхо в Чёрное озеро, и то заколыхалось, заволновалось.

И только Чёрная Кувшинка не шелохнулась. Она не боялась Орангула. Тот сам боялся, как бы кто-нибудь не сорвал Чёрную Кувшинку, которую день и ночь неусыпно стерёг всевидящий, всеслышащий Краб-великан.

Долго ворочался Орангул на каменной кровати, которая занимала самую большую, самую тёмную залу каменного дворца.

По-настоящему Орангула, кроме Клык-Клыка Грумбумбеса, никто не видел. Потому что все боялись смотреть на Орангула.

Одни говорили: он похож на птицу. Другие говорили: он похож на ящерицу. Третьи утверждали: он — как огромная летучая мышь.

А на самом деле? На самом деле никто не знал, какой он.

В самом деле — верь не верь — он полуптица, полузверь.

Он мог летать и плавать, прыгать и бегать.

Вот он пошевелил ноздрями и рявкнул:

— Чую вражий дух!

Слуги Орангула

И тут же в спальню Орангула колобком вкатился Соня Первый Котофеич. Тот самый, который управлял царством Спиешьпей и посадил в Кактусовую тюрьму Ромку, Фомку и Артоса.

Соня Первый Котофеич от порога запищал:

— С добрым утром, повелитель. Наш владыка. Наш учитель. Наш великий господин. В целом мире ты — один. Как изволил почивать? Можно ль завтрак подавать?

Орангул очень любил подхалимов, потому и улыбнулся Соне Первому Котофеичу и милостиво проурчал:

— Что там на завтрак?

— Приказали вы вчера: трёх телят и осетра.

— М-м… Пожалуй, маловато. Может, есть ещё волчата? — спросил Орангул.

Соня Первый Котофеич ещё тише и ещё угодливей пропищал:

— Должен ты повелевать, наше дело — исполнять. Услужить тебе я рад. Подадим сейчас волчат.

Злой, коварный Орангул питался живой рыбой, живыми птицами и зверятами. Орангуловы слуги целые дни рыскали по лесам, отнимая малышей у птиц, у рыб и у зверей.

Если же кто не повиновался Орангулу, не отдавал своего детёныша, того Орангул съедал либо околдовывал, превращая в каменного.

Соня Первый Котофеич уже приоткрыл дверь, чтобы выкатиться из спальни, как вдруг Орангул крикнул:

— Стой!

Соня Первый Котофеич так и замер от страха.

А Орангул вытянул длинную шею. Покрутил змеиной головой. Принюхался. Грозно спросил:

— Чуешь вражий дух?

— Н-ннет, повелитель… — промямлил перетрусивший Соня Первый Котофеич.

— Ну, лентяй! Балбес балбесом! Кликни живо Грумбумбеса!

Тут же Клык-Клык Грумбумбес в дверь открытую пролез:

— Что случилось?

— Слушай, Клык-Клык Грумбумбес! Надо весь обшарить лес! Ночью враг туда пролез. Негодяев изловить. Допросить! И всех казнить!

Каменный лес

Ромка, Фомка и Артос вместе с Мишкой и Красным Лисом быстро миновали нарядную лесную опушку. Бесшумно проскользнули по тенистому, пахучему сосновому бору. Пересекли кедровник. Пробились сквозь заросли пихтача и через густющий колкий ельник. По невидимой тропке проскочили буерак, перешли болото. И опять очутились в густом лесу.

Тут друзья поубавили прыть: где-то совсем рядом начинались владения Орангула, и надо было держать ухо востро.

Впереди шли Красный Лис и Ромка.

Мишка косолапый семенил следом.

Артос и Фомка шагали, чуть приотстав.

Все пятеро прислушивались. Принюхивались. Приглядывались.

Вот встала Ёлочка на Ромкином пути. Надо было Ёлочку сбоку обойти. Ну, а Ромка Ёлочку наклонить хотел. Только даже ветку сдвинуть не сумел.

— Она что, каменная? — удивлённо пробормотал Ромка.

Потрогал Красный Лис Ёлочку, понюхал её и говорит:

— Верно. Каменная.

Иглы зелёные — не шелохнутся. Ствол — не колышется. Ветви — не гнутся. Нет белой серы. Не пахнет смолой… Лес-то вокруг совсем неживой…

Мох под ногами — твёрдый, как камень.

Каждая травка — будто булавка.

Словно железные листья берёз. Бабочек нет.

И нету стрекоз.

В мёртвом лесу нет и птиц. Не поют.

Жутко.

И мрачно.

И холодно тут.

Вдруг из-за ёлки донеслось:

— Скорей сюда! Смотрите, Лось!

Кинулись все к Лосю, а тот будто из камня вытесанный.

И ручей перед Лосем — не живой, а будто стеклянный.

— Ну уж… Это уж. Совсем уж. Ни к чему уж… — озадаченно пробормотал Ромка.

Фомка сделал из хвоста огромный вопросительный знак.

— Что за фокус, в самом деле? Все вокруг окаменели! — сердито проговорил Артос.

— Как же быть? Кого спросить? И травиночки живой — ни одной! — озадаченно пробормотал Ромка.

— Выход есть, — Медведь сказал. — Гляньте-ка Лосю в глаза. Ведь они живые. Только что немые.

Глянул Красный Лис в живые горящие глаза Каменного Лося и тихо, задумчиво произнёс:

— Этот взгляд, немой и гневный, не поймёт ни мал, ни стар. Разве только Ворон Древний, Древний Ворон Каррыкарр…

И тут же послышались хорошо знакомые металлический скрежет, скрип и позвякивание. На окаменелый пенёк среди окаменелой травы опустился Древний Ворон Каррыкарр.

Он уже знал, зачем понадобился друзьям.

Вот Мишка встал на задние лапы — нос к носу с Каменным Лосем, Каррыкарр взлетел на Мишкин затылок и оказался с Лосем глаза в глаза.

Тихо и невнятно Каррыкарр спросил что-то у каменного Лося и стал читать ответ в его глазах.

А потом, усевшись на пенёк, Каррыкарр сказал:

— Вы вступили в Оррангуловы владенья. Этот Лось не дал Лосёнка на съедение. Вот